Торги закончились
Леонид Соков — один из главных художников соц-арта, обладатель хлесткой иронии — в своих работах создает с присущей ему прямолинейностью диссонансы, мезальянсы и радикальные культурные оппозиции. В представленной картине «Венера» 1996 года соединены сразу несколько важных для автора линий и тем.
Соков, как и многие художники его поколения, обращается в своих творческих поисках к русскому авангарду начала XX века. У него много постмодернистских игр с супрематизмом и конструктивизмом, но сравнительно редки работы, связанные, казалось бы, с более близким ему ранним авангардом, испытавшим сильное влияние лубка. В своем творческом пути Соков еще в 1970-е годы начинает изучать первобытное искусство, лубок, кустарное производство, фольклор и отходит от академической выучки, формируя свою особую «народную манеру». Здесь можно вспомнить неопримитивистский стиль Михаила Ларионова начала XX века, ведь по существу сфера интересов у этих художников, принадлежащих к разным эпохам, сходится. И Соков со свойственной ему постмодернистской иронией апроприирует и отдельные элементы, и целиком произведения Ларионова. В этом ряду можно назвать работу «Весна» 1988 года, которая по содержанию перекликается с представленной «Венерой» 1996 года. Но если в первой картине схвачен только мотив, то во второй имеет место практически полное заимствование.
Леонид Соков повторяет знаменитое произведение Михаила Ларионова «Венера и Михаил» 1912 года из коллекции Русского музея в Санкт-Петербурге. Вдохновленный солдатскими рисунками, увиденными во время службы в армии в 1910 году, Ларионов создает томный образ, пластически выражая наивную искренность и мужицкую грубоватость своих однополчан. Соков сохраняет все: колорит, орнаментально-декоративное единство, лубочный упрощенный стиль, идею центрального женского персонажа, нарочито неумелый прописной шрифт. Он тщательно переносит на холст все атрибуты богини любви: крылатого амура, стягивающего одеяло с обнаженной Венеры, белого голубка с любовным письмом, столик с алыми розами, древо жизни и даже морскую волну у подушек. Меняется только самое главное: голова Венеры, год работы и имя автора. Но ничто из этого не нарушает цветовой и композиционной гармонии, достигнутой в картине.
В произведении 1912 года Ларионов утверждал новую для своего времени эстетику, и она была вызовом общественному мнению. Положение фигуры Венеры имеет свою иконографию в классическом искусстве: лежащая на белых простынях обнаженная женщина, прикрывающая рукой лоно. Среди наиболее знаменитых: «Спящая Венера» (1510) Джорджоне, «Венера Урбинская» (1534) Тициана, «Олимпия» (1863) Мане. Метод Ларионова в определенном смысле тоже можно назвать апроприацией: он использовал классическую иконографию и интерпретировал ее в лубочной неопримитивистской манере. Соков же поступает шокирующим образом со всемирно известным произведением русского авангардиста: добавляет Венере голову Мэрилин Монро. В творчестве Сокова часто имеет место заимствование сюжетов и произведений других художников и помещение их в новое смысловое поле за счет ироничного названия или добавления символов из других культур и эпох. Например, к тому же периоду, что и представленная работа Сокова, относятся его картины «Мостик Моне» (1994) и «Курбе» (1999). Здесь стоит отметить, что для художника важен диалог не только с авангардом, но и с европейскими мастерами разных эпох.
Встречи культур и столкновение мира западного и мира советского — ключевая линия творчества Сокова-эмигранта, уехавшего из Москвы в Нью-Йорк в 1979 году. К образу Мэрилин Монро художник обращается на протяжении десятилетий как к главной иконе Америки и возлагает на нее функцию репрезентации всего западного универсума. Он неоднократно изображает Монро вместе с ключевыми героями советской мифологии: со Сталиным или с медведем («Сталин и Мэрилин», 1986; «Два профиля», 1989; «Сталин и Монро», 1992; «Выбор», 1994). Подобные «хулиганские» противопоставления являются отражением политических и социально-исторических процессов, и в таком контексте Венера- Монро 1996 года может считываться как яркая метафора взаимоотношений постсоветской России и США, характерными символами которых явились интерес к русскому авангарду, американизация советского общества и интервенция капиталистического мира в русскую культуру во время перестройки и в первые годы после распада СССР.V
