Торги закончились
Анатолий Брусиловский — художник, практика которого не укладывается в привычные категории. На разных этапах творческого пути он занимался живописью, книжной иллюстрацией, ювелирным делом и боди-артом. С его именем связано возвращение в обиход советских художников жанра коллажа. Кроме того, художник оставил любопытнейшие мемуары («Студия», «Время художников»), посвященные московскому андеграунду и его основным действующим лицам: художникам, коллекционерам, иностранным гостям. В 1960–1980-е годы мастерская Брусиловского на Новокузнецкой, которую сам он называл «музеем для друзей», стала одним из «мест силы» неофициального искусства: богема всех мастей тянулась к созданному им миру свободного самовыражения, красоты и искусства.
Брусиловский родился в Одессе в 1932 году. Учился в художественном училище в Харькове. Первые его иллюстрации появились в печати в середине 1950-х. В 1960 году он перебрался в Москву и стал полноправным участником нонконформистского движения, первое время известным прежде всего как книжный график, что было крайне распространенной стратегией в среде московских неофициальных художников. Среди знаковых работ Брусиловского тех лет иллюстрации к роману Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Постепенно он находит себя в жанрах коллажа и объемного ассамбляжа, в которых воплощаются все свойственные его творчеству черты: тонкий юмор с абсурдистскими нотками, эротизм, критичное отношение ко всему «совецкому», рефлексия на окружающие актуальные события и, конечно, витальность. Сегодня его работы хранятся в Третьяковской галерее, Русском музее и других крупных собраниях.
В 1970-х женщины, в том числе иностранки, наполняли богемную, популярную в Москве «Студию» Анатолия Брусиловского. В книгу для гостей одна из них по- латыни написала «Varium et mutabile semper femina» («Женщина изменчива и непостоянна») и нарисовала Брусиловского, у которого из головы рождается эта самая женщина. Этой остроумной гостьей была красавица Галина Миловская, самая известная советская модель, фотографии которой уже в 1969 году были напечатаны в американском журнале Vogue.
Возможно, это непостоянство, эту двойственность хотел выразить в представленном коллаже Брусиловский. Снаружи — восторженно- умиротворенное лицо, внутри — прямой серьезный взгляд. Перед нами, как в каком-то фантастическом фильме, приподняли маску. Обнаженный овал, сливаясь с шеей и плечами, напоминает супрематических персонажей Казимира Малевича. И из этой головы будто взмывает космический черный луч. Здесь открывается другой уровень, метафизический.
Сам образ женщины, вероятно, связан с западным глянцем начала 1970-х, триумфом китча, который пришел на смену контркультурной волны 1960-х. Одновременно основная фигура в коллаже напоминает типовую певицу нарождавшегося тогда нового формата советской эстрады. Эту идею поддерживает условное пространство фона — горизонт сцены и треугольные лучи софитов. Монохромные супрематические фигуры трансформируют пространство картины, создавая объем. Подобный кадр мог быть показан по телевизору или напечатан в журнале, но сюрреалистические элементы разрушают весь возможный глянцевый пафос.V
