Торги закончились
Художник-концептуалист Николай Козлов известен на московской сцене с начала 1980-х годов. Буквально каждый рассказ о нем начинается с того, что он потомок высокопоставленных военных: его дед был полковником, отец — генералом. Что ж, он сам это спровоцировал, избрав когда-то основной темой своего творчества «инфантильный милитаризм». Игрушечные танки практически не покидали его произведения в 1980–1990-е. Это, конечно, была насмешка над советской паранойей поиска врага и разного рода пропагандистскими клише, но в то же самое время и воспоминания о детстве, когда игрушечный танк или самолет были частью мира каждого мальчика. «Особенностью работ Козлова является исключительное добродушие. Им свойственен юмор, местами становящийся парадоксальным в духе Льюиса Кэролла…» — писали о художнике в журнале «Искусство» в 1989 году.
Путь Николая Козлова в современное искусство был довольно типичным для многих художников в советские 1960–1980-е годы. Он не получил художественного образования, выучился на врача, но скоро позабыл про медицину и занялся книжным дизайном, добившись немалых успехов — его проекты даже получали призы. А затем благодаря своим приятелям художникам-концептуалистам оказался в центре тогда еще андеграундной художественной жизни. И продолжил играть в свою «войнушку».
Инсталляция «Труп бывает хитрым» 1989 года представляет собой весьма затейливую комбинацию из текста, мебели и одежды. Герой композиции — сидящий на стуле военный мундир, из горловины которого «вытекают» странные и циничные слова: «труп бывает хитрым». И абсурдность ситуации усиливается тем, что вся эта конструкция перевернута. Фраза, изобретенная самим Козловым, но идеально имитирующая армейский юмор, написана на выкрашенных красной краской досках и вызывает в памяти самые разнообразные метафоры, от ткани лозунга в комнате политинформации военной части до реки вина, а то и крови (у мундира же нет головы).
Если посмотреть на эту инсталляцию с художественной точки зрения, то видна не только ирония по отношению к военной теме, но и стеб по поводу всей «снобской» истории искусства ХХ века, от пролетарских лозунгов русского авангарда 1910–1920-х до знаменитого стула американского концептуалиста Джозефа Кошута 1960-х. А между ними советский мундир, образ всепоглощающей посредственности. Искусство 1980-х годов вновь обратилось к хулиганским приемам дада начала века. А дадаизм как творческий метод со всем своим сарказмом, провокаторством и дуракавалянием возник в Европе как реакция защиты от ужасов Первой мировой войны. Так что Николай Козлов своим произведением «попал в точку» дважды.V
