Торги закончились
В конце 1980-х годов, спустя долгие годы поисков и создания невероятных по глубине и таланту различных художественных циклов, Рогинский еще раз возвращается к «вещизму», которым увлекался в 1960-е. Часть иконографии вернулась — вновь появились чайники, кастрюли, кувшины, бутылки, газовые плиты и даже примусы, которые уже к тому моменту начисто изжили себя как предмет быта. Появились также «носильные вещи», которые невероятно увлекли художника.
В 1966 году у Рогинского была очень смелая серия натюрмортов с серыми брюками на красном столе, три из которых даже содержали текст с нецензурными словами. Теперь же, в конце 1980-х, появляются многочисленные пиджаки, куртки, рубашки и пальто, написанные на упаковочном картоне. Потрепанные края и сгибы картона совершенно не смущают художника — это был доступный материал для быстрого воплощения идеи, ничего более. Но размер картона диктовал масштаб будущего произведения. Многие из работ довольно крупные по размеру, для истории искусства это счастливая случайность, хотя понятно, что такие материалы в обиходе живописца появлялись не от хорошей жизни. Рогинский был аскетом в быту, любая «суета сует» была возможна только ради того, чтобы поддержать земное существование, все остальное время отдавалось исключительно искусству. К одежде художник тоже был равнодушен, главное, чтобы было удобно носить и не мешало работать. Но вот как фактурный предмет, который к тому же легко меняет свою форму и дает возможность множества вариаций, одежда его интересовала чрезвычайно.
Представленная работа «Пальто» — одна из самых ранних этого цикла. Положение фигуры здесь не случайно, Рогинский выстраивает композицию: левый рукав намеренно приподнят и не помещается на поверхности картины — он срезан краем работы (принцип «выхваченного кадра», придуманного импрессионистами); пальто распахнуто, один борт его немного ниже другого — и эта легкая асимметрия, как и в других работах художника, придает изображению динамику. Пальто выглядит так, как будто надето на человека-невидимку, а поскольку Рогинский не имел ничего общего с фантастикой, то, значит, оно лежит на полу или на столе. Размашистые мазки и колорит создают эффект потрепанности временем как серо-коричневого пальто, так и голубо-красного фона. Вспоминая свои опыты 1960-х, Рогинский подчеркивает, что главная роль в произведении отводится «вещи», — и вверху справа добавляет ее «имя».V
