Торги закончились
Андрей Филиппов, как и многие московские концептуалисты 1980-х годов, начинал свой творческий путь в квартирной галерее «АптАрт», базировавшейся дома у художника Никиты Алексеева. Он учился на постановочном факультете Школы-студии МХАТ вместе с членами будущей группы «Мухомор» — Константином Звездочётовым и братьями Владимиром и Сергеем Мироненко, которые и познакомили его с другими участниками актуального и тогда еще «подпольного» художественного процесса.
Практически с самого начала своей деятельности Филиппов подробно и основательно разрабатывает «византийско-почвенническую» идеологическую модель, тем самым за несколько десятилетий предвосхитив тенденцию, которая на сегодня вполне оформилась в господствующий общественно-политический тренд. Основная идея, будоражащая русские философские умы уже не одно столетие, — «Москва — Третий Рим, а четвертому не бывать». Поэтому все вполне объяснимо вращается вокруг имперской символики и атрибутики. В 1983 году на выездной выставке «“АптАрт” в натуре», которая прошла в деревне Калистово, Филиппов показал свою первую работу на тему, которая станет ключевой в его творчестве. Это был транспарант, на котором вместо уже ставшего шаблонным советского «Миру — мир» было выведено изречение «Риму — Рим».
К началу 1990-х Филиппов разработал в своих произведениях иконографию, важнейшими составляющими которой стали «орнитологические» имперские знаки. Это двуглавый орел — державный символ целого ряда государств и империй, «ласточкины хвосты» — повторяющийся функционально- декоративный элемент, завершающий стены Московского Кремля (он пришел в Россию стараниями итальянских архитекторов, строивших этот самый Кремль). И завершающим элементом орнитологической триады являются так называемые «орлики» — уже не двуглые, но вполне себе нормальные одноглавые орлы, из них Филиппов складывает буквы, а затем слова. С помощью трафарета «орлики» наносятся на многие холсты художника, формируя их текстовую и в немалой степени декоративную часть, а также нередко выстраивая и саму композицию работ, в которых они являются значимым и формообразующим элементом.
Представленная картина 1990 года включает полностью сформировавшийся набор художественных приемов Филиппова. Найден любимый сине-голубой цвет, живопись по краям «заключена» в орнамент из «ласточкиных хвостов», а центральную часть изображения занимает двуглавый орел — традиционный символ империи. Но если приглядеться, то мы увидим, что Андрей Филиппов «поиграл» с изображением. Во-первых, он «раздел» орла — и тот потерял некоторые имперские российские атрибуты: короны, державу, эмблемы — остался только скипетр. Во-вторых, художник вертикально «зазеркалил» половину орла, у которого, таким образом, оказалось два скипетра, но ни одной державы. И это еще не все — из-за случившихся трансформаций обе головы орла развернулись на 180 градусов и теперь смотрят не по сторонам, а друг на друга.
Стоит обратить внимание, что картина создавалась в 1990 году, в нелегкие времена распада советской империи. И хотя двуглавый орел, разумеется, не был (и никак не мог быть) гербом Советского Союза, он все же неизменно ассоциировался с былыми «имперскими замашками» России, которые за 70 лет советской власти ничуть не ослабли. Но, возможно, на момент создания работы орел Филиппова просто пребывает в недоумении от происходящего вокруг: развал, хаос, новая смена парадигм. Момент, когда потерянная Российская империя набирала свою популярность, застал его врасплох — и он вдруг из исторического символа стал на глазах претворяться в реальность.
Первый двуглавый орел был обнаружен на печатях и стенах сооружений Хеттского царства XIII века до н. э., и именно его называют предшественником византийского. Откуда он появился на Руси, имеются разные мнения. Но, поскольку художественная концепция Филиппова основана на идее «Москва — Третий Рим», то будем считать двуглавого орла сопровождающим символом этой имперской идеи. Филиппов, как и всякий постмодернист, без устали играет символами и контекстами, и в представленном произведении смотрящие друг на друга головы — тонкая ирония в сторону извечной российской неопределенности.
Однако сам художник предлагает несколько более тонкую трактовку: в сопровождающем произведение тексте на знаковой выставке «Бинационале. Советское искусство около 1990 года» он говорит, что орел на сей раз — это распространенное в средневековых алхимических трактатах изображение философского камня. «Это приводит к мысли, что империя, символом которой является двуглавый орел, как и философский камень, есть результат сложных трансмутаций. Только в случае империи материалом для трансмутации являются социальные и этнические процессы», — рассказывает художник.
Тогда, на рубеже 1980–1990-х никто не знал, что будет впереди, но, разумеется, надежда была только на лучшее. Теоретик искусства Борис Гройс в ретроспективном каталоге художника 2012 года отметил, что в то время Андрей Филиппов верно уловил курс, который берет новая страна: «Однако для России возвращение в свою национальную историю могло быть только возвращением в византийскую культурную традицию. В 1980-е годы немногие это понимали, Филиппов это понял, оказавшись одним из этих очень немногих…».V
