Торги закончились
Ключевое высказывание Александра Косолапова о себе самом заключается в признании, что его искусство не критично, а иронично. И ведь действительно, применяя к нему ставшие штампами характеристики соц-арта — «препарирование идеологических систем», «развенчание мифов», «критика пропагандистской манипуляции массовым сознанием», — мы сразу ощущаем, что по отношению к Косолапову они звучат неуместно тяжело и даже по- канцелярски. Первые ассоциации, которые появляются при взгляде на работы художника, — легкость, шутка; кажется, что Косолапов просто незлобно глумится над некогда незыблемыми и священными символами СССР, приравнивая их к рекламным образам общества потребления, при этом совершенно не навязывая нам никаких безапелляционных выводов из своих сопоставлений. Это постулируемое легкомыслие не отнимает у нас возможности для глубоких умозаключений. Вовлекая идеологические образы в «языковые игры» на равных со всеми другими знаками, Косолапов ненавязчиво подводит нас к мысли о легкой взаимозаместимости идей и идолов СССР и США.
«Коктейль Молотова» оказывается идеальным объектом для «обработки» Косолаповым: это всемирно известное словосочетание — не более чем отделившаяся от реальности игра слов, ставшая брендом. Ведь речь идет не о напитке, а об оружии, чье изобретение даже не принадлежит председателю Совнаркома и народному комиссару иностранных дел СССР В. М. Молотову. Напротив, «коктейль» впервые был использован против его страны. Элементарная бомба, представляющая собой бутылку с зажигательной смесью, была создана в Финляндии в 1939 году, в ходе войны с СССР. В то время как Хельсинки подвергался постоянным бомбардировкам советской авиации, в одном из радиовыступлений Молотов сделал циничное заявление о том, что советские бомбардировщики не сбрасывают бомбы, а доставляют продовольствие голодающим финнам. Финны подхватили «шутку» и стали называть советскую кассетную авиационную бомбу РРАБ-3 «хлебной корзиной Молотова», а малогабаритные авиабомбы — «хлебницами Молотова». Шутка зашла еще дальше, когда власти задумались об ответном «угощении» и, продолжая продовольственную тему, дали приказ финским алкогольным заводам изготовить «…жидкость, которая долго горит и плохо тухнет». Вскоре бутылки с горючим снадобьем из смеси спирта, бензина, керосина и смолы выпускали уже пять небольших заводов. В Финляндии новая продукция получила название «коктейль для Молотова», однако иностранные журналисты вскоре упростили его до «коктейля Молотова». Едва ли не всем устоявшийся термин обязан именно прессе, поскольку финские солдаты называли его просто «горящей бутылкой». Только позднее термин, появившийся как результат политической демагогии, прижился в народе и стал обозначать любую бутылку со взрывоопасной жидкостью, обретя культовый статус в 1960-е годы среди леворадикальных студентов во время «студенческих революций».
Несмотря на утрату ключевого «для», в итоге «коктейль Молотова» стал «брендом» в своем первоначальном значении — как символ народной, партизанской войны, направленной против захватчиков или же собственных властей, легализующих свой тоталитарный контроль над гражданами лицемерной заботой о них. В представленном произведении 1989 года Косолапов активизирует старые смыслы, приводя в работе портрет изначального адресата бомбы. Но фигура Молотова — на самом деле только ширма, за которой стоит истинный враг — СССР. В историческом контексте «перестройки», которая в это время вовсю шла на родине Косолапова, картина отражает настроения бывших советских граждан, жаждущих новой свободной жизни взамен исчерпавшей себя лицемерной идеологии. В 1989 году Coca-Cola оказывается «Коктейлем [ДЛЯ] Молотова» — зажигательной смесью, символизирующей американизацию и глобализацию.V
