Торги закончились
О фотографе
Настоящее признание, по словам Сергея Борисова, снимавшего Джона Кейджа, Жака Деррида, Федерико Феллини и Роберта Де Ниро, пришло к нему в период перестройки, когда его кляссер с 40 слайдами богемного андеграунда произвел ошеломительный эффект в Европе, а в 1987 году его фотография украсила обложку модного немецкого журнала Tempo.
Фото из архива С. Борисова
Когда Сергею Борисову в начале 1980-х поступил заказ от известной французской газеты Le Monde на иллюстрации статьи о советском роке, слухи о котором докатились до Запада, он предложил им начать с Бориса Гребенщикова. С этого момента и началось его погружение в мир художественного и музыкального андеграунда, частью которого вскоре стала и сама студия Сергея Борисова на нынешней улице Знаменка. Фотограф обосновался в ней еще в конце 1970-х, а с 1983 года ее стало принято называть «Студия 50а», на манер известного богемного нью-йоркского заведения 1970-х «Студия 54». Здесь в подвале под светом люстры, выполненной в виде знака доллара, среди художественного беспорядка и вечеринок все было сделано так, «чтобы было клево и уютно». Так постепенно копился фотоматериал, впервые напечатанный только в 1987 году, попав и в темы номеров и на обложку журнала Tempo, а потом и в другие издания, подтвердив интуитивные стремления и предчувствия Борисова, что именно эти люди станут героями нового времени.
В 1980-х Сергей Борисов стал тем, кто показывал Западу богемный советский андеграунд, часто создавая срежиссированные им фотоистории. Альтернативу советской элите представляли таланты-самородки художники и музыканты: Жанна Агузарова, Георгий Гурьянов, Анатолий Зверев, Владислав Мамышев-Монро, Виктор Цой и многие другие. К этим молодым дерзким людям, которые с невинным бесстыдством и задором генерировали новые образы, у фотографа появилась совершенно искренняя симпатия. Через дружественное отношение, помноженное на интуицию и удовлетворение от процесса и результата, выстраивался впоследствии его авторский стиль. Съемки происходили без оглядки на погодные условия, не переставая удивлять фотографа то самоотверженностью обнаженных девушек, которые участвовали в этих событиях без гонораров и не ради славы, то дерзостью художников, седлающих советские монументы в те еще небезопасные в плане ответственности времена.
Художественные группировки того периода, создававшие «Новое популярное искусство», представляли собой небольшие компании, чем-то похожие на стайки нахальных беспризорников, превращавших театральные подсобки, котельные и мастерские в художественные салоны. При этом еще с давних времен между Москвой и Ленинградом существовал «творческий пинг-понг» в виде десантов и визитов студентов или богемных творческих кадров. Музыканты были весьма востребованы, поэтому ездили чаще и порой останавливались в «Студии 50а», делясь новостями и участвуя в творческих замыслах Сергея Борисова.
О лоте
Ленинградские творческие десанты стали особенно интенсивны в середине 1980-х, когда прямо в студии у Сергея Борисова творили «Новые художники», в том числе те из них, кто играл в группе «Кино». А гениальный менеджер и «играющий тренер» этого мультидисциплинарного проекта Тимур Новиков лично формировал коллекцию «нового искусства», которая оседала вдоль стен студии так, что к концу 1980-х накопленные работы стали мешать проходу посетителей.
На представленном снимке 1985 года, как обычно по-борисовски многослойном, еще не окончательно попавший в плен героического пафоса «Кино» Виктор Цой, который в тот вечер зашел в «Студию 50а». По воспоминаниям Сергея Борисова, в момент съемок Цой попивал хозяйский виски и расслабленно рассуждал на популярные ленинградские богемные темы о противостоянии андеграунда жлобам и «мажорам», как в Ленинграде называли фарцовщиков и зажиточных горожан. Такие темы, как образ жизни в аристократической бедности и безделии, в неустроенности и зависимости от случая, всегда были визитной карточкой Северной столицы. А в позднесоветские времена к этому прибавились протестные настроения ленинградского рок-клуба, некоторые представители которого с первыми веяниями перестройки начали по-комсомольски призывать к противопоставлению легализованной рок-культуры какому-то абстрактному «советскому гламуру» и рафинированной популярной эстраде, презрительно обозначившейся ими попсой.
Ощущение контркультурщиков «Мы вместе», озвученное ленинградским москвичом Константином Кинчевым, в 1985 году уже прозвучало на всю страну в альбоме «Энергия» группы «Алиса». Но у того же Цоя, мечтавшего ранее о судьбе панк-музыканта, всегда был припасен запас иронии по поводу своих же коллег по большой сцене. Строки «Все говорят, что мы в месте, / Все говорят, но немногие знают в каком» из песни «Бошетунмай», премьера которой состоялась 3 июня 1987 года на V фестивале ленинградского рок-клуба, как раз об этом. Но грустная разочарованная ирония с альбома «Группа крови» на момент, когда была сделана эта фотография, была еще впереди. В 1985 году энергичная деятельность Виктора Цоя вовсю набирала обороты, его опекали и продвигали культовые фигуры эпохи, как Борис Гребенщиков и Майк Науменко, с которым он часто тогда выступал на одной сцене и на квартирниках, были изнурительные, не всегда удачные гастроли, вышли два альбома группы «Кино» — «Это не любовь» и «Ночь», а между тем восходящий «рок-герой» работал кочегаром в котельной, и у них с Марьяной родился сын Александр...
Впереди был стремительный взлет к славе. После 1986 года из скромного юноши, мечтающего о карьере панк-рокера, Виктор Цой превратился в эстрадную звезду, ретранслировавшую энергию ленинградского андеграунда вместе с идеями и эстетикой «Новых художников». А пока на уставшем лице «своего», «домашнего» Цоя, попавшего в объектив известного московского фотографа, считывается дух квартирников и богемных тусовок в котельной, с их тесной дружеской атмосферой и отсутствием дистанции между артистом и публикой. На одной из таких тусовок в 1985 году родилась сентиментальная и грустная песня «Печаль», вошедшая в последний созданный при жизни Виктора Цоя альбом группы «Кино» 1989 года «Звезда по имени Солнце». По воспоминаниям Олега Ковриги, который устраивал в начале 1985 года совместный концерт Виктора Цоя и Майка Науменко на квартире Александра Несмелова, хозяин дома тогда в разговоре случайно и подсказал некоторые слова для будущей песни. Она как будто тихо звучит при взгляде на эту фотографию:
Дом стоит, свет горит. Из окна видна даль.
Так откуда взялась печаль? V
Выставки
«Russian punk. Time of changes…». RossArt Gallery, Цюрих, 2019.
«Russian punk. Time of changes…».
RossArt Gallery, Цюрих, 2019
Фото из архива С. Борисова
