Торги закончились
О художнике
Сергей Ануфриев — легендарный художник и персонаж тусовки украинского и российского современного искусства 1980–1990-х. Побывал он, кажется, во всех ключевых местах и моментах этой истории, состоял во множестве объединений. Ануфриев во многом мифологизирует и мистифицирует свою роль и влияние, так что подчас установить какие-то факты или сделать выводы становится сложно, но, по свидетельству многих, «история без него бы не состоялась».
Фото предоставлено Galerie Iragui
Родился Сергей Ануфриев в семье потомственных художников и вырос в среде художественной богемы Одессы: его родители были ключевыми фигурами одесского неофициального искусства, в их доме проходили встречи, концерты, выставки. Маргарита Жаркова, мать Сергея, организовала дома салон, который все называли по ее имени: «у Риты на Солнечной». Через него прошли несколько поколений одесских художников в 1960–1980-х годах. В начале 1980-х именно она познакомила Сергея с московской концептуальной школой, а после уже он рассказал об этом своим единомышленникам в Одессе. Считается, что знакомство в 1982 году Сергея Ануфриева и его товарища Юрия Лейдермана с Леонидом Войцехов, тогда уже местной легендой неофициального искусства, и стало началом одесского концептуализма. Потом присоединились многие другие единомышленники. Художники проводили время в общении и художественной игре, создавали инсталляции, осуществляли перформансы и акции, в которых смешивали элементы советской реальности, эстетику портового города, свои представления о современной западной культуре. Во всем этом было много легкости, задора, спонтанности в отличие от московского концептуализма с его разработанной к тому времени специфической системой текстового и визуального языка.
Переехав в Москву в начале 1980-х, Сергей Ануфриев быстро наладил контакт с местным сообществом московских концептуалистов, став во многом учеником старшего поколения и затем представителем младшего. В 18 лет он уже участвует в выставках «для своих» в галереи «APTART» на квартире у Никиты Алексеева. С началом перестройки, как и многие в то время, Ануфриев разворачивает бурную деятельность: становится одним из основателей «Клуба авангардистов» (КЛАВА), куда по умолчанию включается весь круг концептуалистов, участвует в выставках КЛАВЫ, становится одним из основателей группы «Инспекция “Медицинская герменевтика”», участвует в выступлениях авангардных музыкальных групп «Среднерусская возвышенность» и «Поп-механика», пересекается с представителями известных ленинградских движений «Новые художники» и «Митьки», успевает поработать и в знаменитых мастерских в Фурманном переулке в Москве, и в сквоте «Парижская коммуна» в Киеве, попадает в круговорот еще многих других пересечений, группировок, знакомств.
В 1987 году два одессита — Сергей Ануфриев, Юрий Лейдерман — и москвич Павел Пепперштейн образуют группу «Инспекция “Медицинская герменевтика”». В этом составе группа просуществовала до 1991 года. Наработки группы так или иначе просачиваются в персональное творчество ее участников, хотя художественный язык и стратегия каждого кардинально различаются. Этот этап принципиально важен для понимания искусства Сергея Ануфриева. «Медгерменевты» наследовали старшему поколению московского концептуализма в общих принципах творчества и методах анализа и интерпретации, но разрабатывали свою внутреннюю шизофилософию и мифологию, создавая сложные для восприятия «непосвященных» терминологические и теоретические пласты. Под их психоделический психоанализ попадали и идеология, и религия, и тема детства, и вопросы искусства и философии… На основе этого выстраивались инсталляции и целые экспозиции, которые в свою очередь становились поводом для последующих рассуждений. Во многом детищем «Медицинской герменевтики» можно считать роман «Мифогенная любовь каст», написанный в 1990-х совместно Сергеем Ануфриевым и Павлом Пепперштейном.
Художественный язык Сергея Ануфриева формируется преимущественно в 1980-х. Он словно сочетает в себе методику психоделического психоанализа «Медицинской герменевтики» и лиричные образы в духе «новой волны» живописи киевской «Парижской коммуны». В его творчестве образно и стилистически сильно проявлен «детский дискурс», важный для обоих объединений и вообще популярный среди художников 1980-х. В своих работах, напоминающих то детские рисунки и иллюстрации из детских книг, то метафизические композиции в духе Джорджо де Кирико, Ануфриев обращается к самым глубоким пластам человеческого сознания; создавая парадоксальные композиции, он предлагает зрителю преодолеть и освоить их, чтобы обрести новые пути мышления. Живопись и графика Сергея Ануфриева отличаются светлым и легким настроением, его даже самые галлюцинозные сюжеты оставляют ощущение спокойствия и умиротворения или, как выразился Пепперштейн, «ощущение мистического уюта».
В 1990-х Сергей Ануфриев продолжает участвовать в различных художественных объединениях, в том числе новых: московские «Облачная комиссия» и «Тарту», одесское «Коса» и другие. В этом стремлении к формированию сообщества во многом кроются мессианские идеи Сергея Ануфриева о создании нового этапа культуры, вероятно, наподобие того, как это произошло в 1980-х. На это претендует теория «паттернизма», разработанная им в 2000-х годах. Художник утверждает, что «паттернизм» пришел на смену модернизму и постмодернизму, став их эволюционным продолжением. Он начинает разрабатывать теорию порядка, который сознание выхватывает изнутри окружающего нас хаоса. Этот порядок состоит из первичных структур, существовавших всегда, но требующих для восприятия особого состояния сознания, — когда чувственное начало главенствует над рациональным. Согласно авторской мифологии, распространение «паттернизма» приведет к глобальным преобразованиям искусства и культуры.
О лоте
Представленная картина является документацией метафизического переживания художника, фиксацией его внутреннего опыта. Сергей Ануфриев утверждает, что эта работа — высказывание скорее научное, чем художественное: это не попытка разработать абстрактную декоративную эстетику, а честное воспроизведение физиологических ощущений. Ритмика, закольцованность сознания оказываются объектом наблюдения, ответственно воспроизведенным в живописи.
Основой для работы является концепция «паттернизма», название которой, образованное от слова pattern — «узор», отражает визуальное содержание. «Паттернизм» как новое состояние культуры предполагает отказ от рациональности осмысления, характерного как для московского концептуализма 1970–1980-х, так и для всей истории западного искусства. Художник утверждает, что в XXI веке «с приходом эры Водолея, которая символизирует женское начало, человечество должно вернуться к чувственному, интуитивному восприятию искусства».
Сергей Ануфриев вдохновляется архаичными практиками и ремеслами народов мира, в которых легенды и мифы доносятся до зрителя при помощи красочных узоров. Он заимствует у них кажущуюся примитивность, орнаментальность, в которой «на самом деле» заложены первичные коды коллективного бессознательного. В этой ситуации исключены субъективные трактовки, значение имеет лишь эмпирически воспринимаемая форма. Представленное произведение принципиально не имеет словесного описания, это отражение «первичных структур мира» через чувственный опыт художника. V
