Торги закончились
на санкционированной советскими
властями выставке неофициальных
художников в Измайловском парке.
Москва, СССР, 1974.
Фото: Владимир Сычёв
Эдуард Зеленин родился в Новокузнецкой области. В возрасте 12 лет начал учиться живописи в изостудии в Новокузнецке. В 1954 году он поступает в Свердловское художественное училище и в это время знакомится и начинает дружбу с образованным и оригинально мыслящим молодым художником, вероятно, имевшим на него влияние, — Эрнстом Неизвестным, будущим всемирно известным скульптором. В 1957 году Зеленин приезжает в Ленинград и поступает в знаменитую Среднюю художественную школу при Академии художеств, где заводит знакомства со всеми учениками-оппозиционерами, сторонниками «свободного искусства»: Александром Арефьевым, Евгением Михновым-Войтенко, Михаилом Шемякиным, Олегом Целковым и другими будущими знаменитыми художниками-нонконформистами.
«Натюрморт со старым ботинком»,
1937, холст, масло, 81,3 × 116,8 см.
Музей современного искусства,
Нью-Йорк, США
Во второй половине 1950-х, на волне оттепели в культурной политике страны, в Москве и Ленинграде почти что единственный раз за всю историю СССР проходят официально разрешенные большие выставки современного западного искусства, а заодно и выставки русского авангарда в Доме-музее Владимира Маяковского. Эти события оказали влияние на зарождение и развитие целого поколения художников-нонконформистов, создавших свою уникальную философию и стиль, среди которых был и Эдуард Зеленин. Оттепель дала еще и возможность западным деятелям культуры увидеть не только искусство соцреализма, но и познакомиться с работами других художников, находящихся вне идеологической системы: о некоторых из них пишет зарубежная пресса, иногда работы попадают и на зарубежные выставки. Так, в 1959 году в американском прогрессивном журнале Look о Зеленине выходит статья «Нет места для личности», сделавшая его популярным в столичных богемных кругах.
«Серии 1», 1952, цветная акватинта,
37,9 × 45 см. Музей Хаммер,
Лос-Анджелес, США
В 1960-х в Москве Эдуард Зеленин бывает редко, живет в основном уединенно в Новокузнецке, формулируя свой собственный художественный язык и путь. Тем не менее на рубеже 1960–1970-х в Москве проходит несколько выставок картин Зеленина, две из которых в легендарном кафе «Синяя птица», где публично выставлялись андеграундные художники тех лет. В 1974 году в Москве он участвует в скандальных протестных «бульдозерной» и «измайловской» выставках неофициального искусства. В 1976 году Эдуард Зеленин, как и многие художники из его окружения, эмигрирует в Париж, где в течение 10 лет как активно выставляется в коммерческих галереях, так и участвует в групповых выставках «нового советского искусства».
В 1977 году его картины в числе других работ художников советского андеграунда были представлены на Биеннале диссидентов — это была внеплановая Венецианская биеннале, где почти в полном составе было показано неофициальное искусство СССР (половину выставки составили около 40 работ из собрания коллекционера Александра Глезера, который полулегально вывез их из СССР). Выставку с интересом приняли на Западе и с возмущением — на официальном уровне в СССР. После шумных успешных лет в 1984 году Эдуард Зеленин снова встает на путь художника-отшельника, стремясь уберечь свою творческую независимость, на этот раз от давления другой «идеологии» — арт-рынка, и до конца своих дней живет уединенно.
«Первая симфония Шостаковича»,
1935, бумага, масло, 99,8 × 68 см.
Государственная Третьяковская галерея,
Москва, Россия
Начиная с ранних произведений, Эдуард Зеленин приступает к синтезу художественного языка сюрреализма и русского авангарда, обращаясь к наследию объединения «Мастеров аналитического искусства» — последователей Павла Филонова. Фрагмент теоретического текста Филонова «Декларация “Мирового расцвета”» 1923 года вполне раскрывает творческое кредо самого Зеленина: «Так как я знаю, анализирую, вижу, интуитирую, что в любом объекте не два предиката, цвет да форма, а целый мир видимых и невидимых явлений, их эманаций, реакций, включений, генезиса, бытия, известных или тайных свойств, имеющих в свою очередь иногда бесчисленные предикаты, то я отрицаю вероучение современного реализма “двух предикатов”, и все его право-левые секты, как ненаучные и мертвые, — начисто. На его место я ставлю научный, аналитический, интуитивный натурализм, инициативу исследователя всех предикатов объекта, явлений всего мира, явлений и процессов в человеке, видимых, невидимых невооруженных глазом, упорство мастера-изобретателя и принцип “биологически сделанной картины”».
В одном из самых ранних произведений Эдуарда Зеленина «Аквариум» 1958 года этот подход уже воплощен. Соединение различных уровней реальности создает в этой работе единство микро- и макрокосмоса: с одной стороны, почти бесконтурный кристалл в центре напоминает сжатое пространство, отколовшийся фрагмент от неведомой вселенной, которую мы видим на фоне; с другой стороны, перед нами наполненный водой аквариум, а за ним — увеличенные под микроскопом его обитатели. Плоскости, обрамляющие по бокам эту композицию, задают еще одни координаты пространства, образуя то ли портал в другие измерения, то ли проем окна. Все эти искания вполне в духе всеобщего оттепельного увлечения научно-техническим прогрессом и мечтаний о покорении космоса, такое изображение могло стать обложкой какого-нибудь советского научного журнала тех лет.
Колорит картины, сочетающий зеленые и желтые тона на темном фоне, белые «светящиеся» контуры объектов — все это вместе с биоморфными и планетарными формами и искаженным, многоуровневым пространством создает ощущение нечеловеческого измерения. Специфика мазков на плотном красочном слое образует эффект «психоделического движения» на всей поверхности картины. Произведение можно назвать настоящим исследованием соотношения пространства, формы, цвета, фактуры. Вместе с тем цветовые пульсации и биоморфные формы напоминают работы Жоана Миро, которые Эдуард Зеленин, вероятно, видел во время IV Международного фестиваля молодежи и студентов в 1957 году на выставках западного искусства в парке Горького. V
