Торги закончились
бабушки, гадалки, попрошайки,
плакальщицы.
Санкт-Петербург, Россия, 2018.
Фото предоставлено художником
Совсем неслучайно «живописный» диптих Александра Цикаришвили получил в качестве своего названия весьма незамысловатый предмет народного творчества — свистульку. «Живопись» здесь даже и не притворяется живописью, становясь предметом обихода или скарбом, трехмерной декорацией, створками раскрытого шкафа с невероятным барахлом или ширмой в доме обезумевшего собирателя — представителя современной народной эклектики. Этот шкаф полнится разнообразием образов, мелькающих с немыслимой скоростью в голове воображаемого героя — коллекционера «бытовых редкостей», и имеет множество слоев, напоминающих творчество недавнего народного любимца, великого и ужасного Ильи Глазунова. Это картина на грани фола: не bad painting, не дикий Мартин Киппенбергер и не уборщица, полирующая грязное пятно на его скульптуре, но это китчевая фактура русской тропикалии, дымковская игрушка, издевательская зачарованность каргопольской свистулькой и навязчивое отвращение к популярным ныне зловещим шрифтам дарк-метала. Результат отбора некоего вкуса, и вкуса весьма специфического. Что-то похожее на пытливый взгляд из окна на улицу — родину псевдорэперов и культа вейп-машины, место прорастания ложного гриба патриотической папахи. Снял со шляпки крестик, наступил на пыховик и выпустил дым-мицелий на землю…
Здесь, конечно, можно встретить и хтоническую бабку, еще найти завалившиеся глиняные фигурки Ильи Табенкина, землю и рваную ветошь. У бабки весьма примечательный изящный воротник — память о вечной борьбе с огородными вредителями (мышами и кротами). И вообще шкаф — это, конечно, еще и о моде, «бельгийской» моде из джинсы, вышивки, пены, сучьев деревьев и совсем уж чужого здесь павлинистого тетерева. Все это картина-ширма, которая в буквальном смысле выходит из своей плоскости, превращается в рельеф и далее перетекает в объем скульптуры. Картина как киноэпопея абстрактного и фигуративного движения одновременно, смазанный символизм современного русского быта. Минута и 37 лет жизни на Земле «Россия-2020». Запечатленный миг перед полетом (или падением?) на «Марс-7» или на станцию «Север-8», где вечная мерзлота мутаций и застывшая на месте пародия на историю и все то, что составляет тот самый «новый русский быт». Все молниеносно меняется и при этом стоит на месте: рассеивается дым вейп-машины, а образы устаревают. В это самое время стоит сложить их в шкаф до лучших времен, оставить только в примитивной форме свистульку, в которую кто-то натужно дудит…
Лиза Цикаришвили
