Торги закончились
Главная особенность искусства Леонида Пурыгина — обращение к архетипам человеческого сознания, выраженным в фантасмагорических образах. Стиль Пурыгина описывают как ар-брют, то есть низовое ответвление наивного искусства. Действительно, в его творчестве многое говорит о тесной связи с народным религиозным искусством — иконой, лубком, традиционными фольклорными мотивами. Обращается он и к мифологии своей современности: как своего круга художников, часто упоминая их по именам, так и своего государства, используя центральный миф милитаристской советской культуры — военную героику.
Нью-Йорк, США, 1994
В эпоху гласности и перестройки, во второй половине 1980-х годов, работы советских неофициальных художников становятся чрезвычайно востребованы на западном арт-рынке. В 1988 году благодаря участию в первом московском аукционе Sotheby’s к Леониду Пурыгину приходит всемирная известность, и в 1989 году он уезжает в США. В это время Пурыгин пишет несколько автопортретов, в которых с иронией осмысляет свой новый статус «международного успешного художника». В них он стилистически сочетает форму советского военного «парадного портрета» с иконописными традициями. К этому ряду работ относится и представленный «Автопортрет в парадной форме генералиссимуса» 1989 года.
На картине Пурыгин предстает в образе всесильного, достигшего высшего военного звания генералиссимуса, чей мундир украшают головы поверженных врагов, а четыре глаза видят всех новых нападающих. Здесь он — победитель, он добился признания на Западе — советским художником это воспринималось как абсолютный успех. Вместе с тем в его образе прослеживается отсылка к иконографии Святого воина, например, на некоторых православных иконах XVIII века мученик Иоанн Воин изображается с мечом в левой руке. И на Пурыгина в этой картине, как на святого мученика, нападают все вокруг: угрожают, стреляют, буквально режут, — его руки, сжимающие оружие, напряжены, на них вздулись вены, но лицо остается умиротворенным и бесстрастным, а фуражка образует подобие нимба.
первая половина XIX века, бумага,
гравировка, 40,5 × 50 см.
Государственный исторический музей,
Москва, Россия
Сверху, из надмирного пространства на Леонида Пурыгина взирает его покровитель — ангел-хранитель. Однако враги и завистники все равно продолжают атаковать художника, десантируясь на парашютах, пикируя на самолете и бросаясь на него то с пистолетом, то с гранатой. «Ну Пурыгин, сука сраная, и Сундуков тоже паскуда!» — кричит один из вражеских десантников, и эта фраза в 1989 году имеет вполне конкретные основания. В конце 1980-х в США Леонида Пурыгина полюбили как русский арбрют, а Алексей Сундуков обрел популярность на Западе, поскольку его картины отражали образы уходящего в прошлое СССР, то есть самое актуальное на тот момент. В 1989 году работы их обоих вошли в состав официальной русско-американской выставки «10+10», в которой участвовало всего по десять художников с каждой стороны, и отобраны они были американскими кураторами. Выставка была показана в пяти городах США, в том числе в Сан-Франциско и Вашингтоне, а также в Москве, Ленинграде и Тбилиси. Художник Михаил Ромадин в своей книге воспоминаний «Хаммер» 2004 года забавно описывает триумфальное явление Пурыгина на открытие выставки в Москве в начале 1990-х: «Наконец подкатывает “Тойота”. Из нее появляется Лёня Пурыгин “гениальный”, в дорогом светло-сером костюме-тройке и голубой рубашке с галстуком. Не один, по бокам два амбала — охрана!» Действительно, это теперь не тот «Лёня из Нары» времен 1970-х, который «писал свои картины в туалете и никому не был нужен», как он сам со светлой ностальгической грустью вспоминал.
Но даже «генералиссимусу» Леониду Пурыгину приходится вести с недоброжелателями вечный бой, равно как и с самим собой: яблоко — символ греха, бутылка, вероятно, имеет отношение к проблемам с алкоголем. Мундир с регалиями, как броня, надежный и внушительный, но сквозь него на груди проглядывает испуганная хрупкая душа художника, вечно гонимого, вечно живого. V
Выставки
«Leonid Purygin». Eduard Nakhamkin Fine Arts. Нью-Йорк, США, 1989
Публикации
Leonid Purygin. The Great Artists of Our Time Series. Moscow: Titul, 1992. P. 188 (ill. 107)
Leonid Purygin. One-man exhibition. May–June 1989. NY: Eduard Nakhamkin Fine Arts, 1989. ill. 1
