Торги закончились
Традиционно стиль Леонида Пурыгина описывают как ар-брют, то есть низовое ответвление наивного искусства. Действительно, в его творчестве многое говорит о тесной связи с народным религиозным искусством — иконой, лубком, традиционными фольклорными мотивами. Но в то же время Пурыгина часто называют «русским Иеронимом Босхом», сравнивая со знаменитым художником Северного Возрождения. Большую роль в становлении художника сыграло его знакомство с неофициальными художниками, состоявшееся в конце 1970-х годов: Борисом Орловым, Дмитрием Приговым, Леонидом Соковым. Встречи в мастерской на улице Рогова, разговоры о полистилистичности, многоязычии в искусстве, использование цитатности — все это, несомненно, имело очень важное значение для самоопределения художника.
США, 1989. Фото: Владимир Сычёв
В 1970-х годах в среде московского концептуализма было весьма распространено обращение к теме общественной и частной мифологии, их взаимодействию. Но если для концептуалистов работа с мифом была интеллектуальным проектом, то для Пурыгина это было совсем иным — отображением глубоко личного, трансперсонального пограничного опыта: в юности он пережил клиническую смерть и в течение жизни неоднократно бывал в психиатрических клиниках. Архетипические мотивы послужили основой для создания личного космоса, личной религиозной картины мироздания художника.
Представленная картина 1970-х годов, в отличие от более поздних, имеет небольшой размер. Написанная на дереве, с резной рамой работа по формату напоминает лубочную икону. Леонид Пурыгин был хорошо знаком с традициями народного фольклора; некоторое время он вырезал скульптуры из дерева в мастерской художницы Вари Пироговой, у которой была большая коллекция предметов русского народного быта. «Икона» перед нами имеет характерную для Пурыгина трехчастную архаическую структуру: нижний мир населен причудливыми хтоническими чудовищами, в нем царит хаос, средний; человеческий мир, и верхний; небесная гармония. Рама картины также структурирована и символична. Нижний мир покоится на языческих русалках, верхний держат райские птицы с виноградом в клюве: в христианстве голубь — символ Святого Духа, а виноградная лоза — евангельский образ Христа. Боковые части рамы — переход от одного мира к другому, человеческое измерение: тотемные столбы, которые состоят из изображений самого Пурыгина. Причем достигший вершины «тотем» отмечен звездой, такой же, как рядом с солнцем на картине.
На картине все три мира объединены вырастающим из райского яблока гигантским цветком — символом Мирового древа. Из цветка рождаются две головы — мужское и женское начало, а на вершине, уже в небесах, на волшебной птице Сирин восседает, вероятно, сам художник. Леонид Пурыгин одновременно включен в эту фантасмагорию, его образ вплавлен в эту смесь христианских и языческих символов, но вместе с тем он и тот, кто пролетает мимо на механическом аппарате: «Тут увидел я, что шаp пpоpастает цветком и одновpеменно pастекается лужей под ногами. Цветок Роза, котоpая пpоpосла из шаpа, обвила меня своим телом. Потом всё исчезло в чём-то, а я всё летал или шёл, этого не помню» («Сто снов Милёхина», Леонид Пурыгин). V
Выставки
«Традиция Нонконформизма. Живопись, графика, скульптура, фарфор из собрания Иосифа Бадалова». Московский музей современного искусства. Москва, Россия, 2009
Публикации
Традиция нонконформизма. Живопись, графика, скульптура, фарфор из собрания Иосифа Бадалова. Каталог выставки. Московский музей современного искусства. М.: «Новости», 2009. С. 84 (илл. 65)
