Торги закончились
1991. Фото: Денис Голосий
Олег Голосий — наиболее тонкий и талантливый, чувствующий, пронзительный живописец украинской новой волны конца 1980-х–начала 1990-х. Говоря о нем, невозможно не упомянуть трагическую гибель в молодом возрасте, что до сих пор формирует полумифические истории вокруг художника.
Голосия отличала безудержная страсть к живописи. Каждый, когда-либо знавший его, вспоминает его небывалую энергию и способность создавать по несколько крупноформатных холстов за ночь. «Писать как дышать», пожалуй, именно так можно охарактеризовать его отношение к искусству. Голосий вдохновлялся всем, что его окружало. В его живописных произведениях можно усмотреть цитаты из истории искусства, влияние книжных иллюстраций и мультфильмов, поэтические впечатления, аллюзии на кинокадры, личные эмоциональные переживания.
В художественной практике Голосия более уместно говорить о нескольких живописных группах, отличающихся стилистически. На раннем этапе своего становления он тяготеет к крайне экспрессивной манере письма; затем создает элегические полупрозрачные произведения или же наоборот более «плотные», написанные пастозно преимущественно в холодной гамме. В 1992 году Голосий создает ряд работ, в которых синева заполняет практически весь холст, как будто не оставляя места человеку. Это «Волшебный фонарь», «Летящая лодка», «Мальчик и комета», «Космос. Спутник». К такого рода произведениям относится и «Вечером летим».
Большую часть полотна занимает изображение огромного, готовящегося к запуску дирижабля, который напоминает некое «Чудо-юдо», всплывшее из детской книжной иллюстрации. Плотно записанное пастозными мазками полотно в синей гамме передает ощущение безразмерности Вселенной. Только редкие световые вспышки разрывают сумеречную темноту заката. Композиция кажется невыносимо статичной в ожидании скорейшего полета — побега или полного исчезновения в космической пустоте. Мотив полета довольно часто встречается в работах Голосия. Возможно, полет, хотя бы символический, становился воплощением мечты о неизведанном, желании постичь невыразимые тайны мироздания. Полет был определенной формой эскапизма в сложной нестабильной политической и сереющей социальной действительности.
Если для многих художников поколения «новой волны» эскапизм реализовывался посредством иронии, то в работах Олега Голосия ирония практически отсутствует. Художника волновали сложные экзистенциальные вопросы о жизни, бытии, смерти, месте человека. «Из ничего состоит самое ценное и неизмеримо невысказанное в нашей “жизни”», — говорил Голосий. В своей живописи он как раз передавал опыт, который невозможно подвергнуть вербальному описанию. Быстро жить, быстро писать. Стремительность отличает и образ жизни, и живописные произведения Олега Голосия — улететь либо на дирижабле, либо на таинственной лодке, раствориться в космическом ничто. «Сомнение заставляет смотреть в небо», — писал Голосий. Обращение к изображению небесной стихии, космических тел и полета, пожалуй, и были для него выражением собственных сомнений и страхов, побегом и воплощением неизведанного. V
Публикации
Олег Голосий. М.: Regina Gallery, 2003. С. 122
Подробный отчет о сохранности высылается по запросу.
