Торги закончились
Георгий Гурьянов (1961-2013) — барабанщик группы «Кино», петербургский денди 90-х и один из самых известных представителей российской арт-сцены последних десятилетий. Его путь к искусству начался вполне традиционно — в 70-х Гурьянов окончил художественную школу и поступил в Ленинградское художественное училище им. В.А. Серова (там он разминулся с будущим другом — Виктором Цоем), но проучился всего год — устаревшие методы преподавания и академический уклон не пришлись ему по душе. Впрочем, в круг ленинградских андеграундных художников конца 70-х Гурьянов тоже не вписывался — позже он критиковал его представителей за «отказ от художественности, от умения рисовать».
Поворотным годом в карьере Гурьянова стал 1979-й — тогда он познакомился с Тимуром Новиковым, а в 1982-м вошел в его группу «Новые художники» и начал активно выставляться. «Новые художники» пытались заново изобрести отечественное современное искусство, одно время активно увлекались западным поп-артом, экспрессионизмом, примитивизмом. Поэтому на первый взгляд кажется неожиданным, что Гурьянов решил пойти по пути неоакадемизма. Его героический, вдохновленный спортивными сюжетами стиль окончательно сформировался в начале 1990-х, когда была основана «Новая академия». Творчество Гурьянова — это поиск красоты и гармонии человеческого тела, которые на долгие десятилетия были присвоены соцреализмом и его аналогами в других тоталитарных государствах. Его герои — образцово-показательные атлеты, обладатели красивых тел и одухотворенных лиц (многие из них имеют черты самого художника). «Тоталитарное искусство, — отмечал Гурьянов, — было само по себе разным и не исчерпывалось плоской идеологией социального или расового насилия».
Вдохновляться советскими классиками вроде Александра Дейнеки и фильмами Лени Рифеншталь в годы перестройки — ход рискованный. «Сначала все говорили, что это или фашизм, или гомосексуализм, но потом поняли: появилось поколение молодых людей, очень серьезно относящихся к искусству», — однажды заметил художник Андрей Хлобыстин. И это сработало — масштабные полотна Гурьянова (за размер работ художника прозвали русским Веласкесом) уже в 90-е привлекли интерес коллекционеров. С тех пор спрос на работы Гурьянова только растет. С одной стороны, потому, что освобожденная от идеологии классическая красота оказалась искусством вне временного контекста. С другой — потому, что работ Гурьянова не так много: за три десятилетия он создал около 100 полотен.
На аукционе представлена поздняя графическая работа Гурьянова «Штурвал». Художник остается верным себе и выбирает героического персонажа — моряка. «Штурвал» отличается интересной композицией: сплетения корабельных сетей и мощный штурвал занимают большую часть работы, загораживают фигуру героя, оттесняют его за задний план в правую часть полотна. Механизм вступает в визуальное противоборство с человеком. Схожий прием Гурьянов использовал в хрестоматийной работе «Трактористка» (2002) — руль перечеркивает фигуру героини. Однако зритель понимает, что, несмотря на кажущуюся мощь, механизм находится во власти человека, управляется его силой — как буквальной, так и метафорической. В некотором смысле корабль выступает в роли спортивного снаряда, а моряк превращается в очередного гурьяновского атлета. Красота человеческого тела, безграничность его возможностей — основа философии Георгия Гурьянова, от которой он не отступал и за пределами мастерской: за эффектный внешний вид современники прозвали художника «совестью петербургского стиля» V
