VLADEY ЧК: Путеводитель по советскому андеграунду

 

13 ноября VLADEY проведет торги ЧК — Частная Коллекция и одновременно интрига: Чья это Коллекция? На аукционе впервые будут представлены знаковые работы нонконформистов, недоступные ранее для широкой публики.

В новом материале VLADEY исследует советскую неофициальную культуру через вопросы, заложенные в аббревиатуре ЧК, — «что?» и «кто?», а также через два взгляда с двух совершенно разных сторон — коллекционера искусства, которое зародилось в многочисленных сквотах, и лидера одного из таких неофициальных объединений, художника Константина Звездочётова. 

Коллекционер: Я начал покупать российское искусство в 90-х годах. Галерей было немного, и все было перемешано — шедевры и «корочки». Тогда информации о новом искусстве было очень мало, музеи и галереи еще не успели его осмыслить. Первые сведения я получил, познакомившись лично с людьми, которые увлекались искусством. Потом мне в руки попала книга «Из ГУЛАГа в гласность» (прим. “From Gulag to Glasnost: Nonconformist Art from the Soviet Union”, 1995) о коллекции Нэнси и Нортона Додж, которая действительно подарила мне много знаний о нонконформистах. С тех пор я заинтересовался этим движением и его наследием.

 ЧТО: ГОРКОМ ГРАФИКОВ

Слева: Очередь на 1-ю выставку живописной секции Горкома графиков. Москва, СССР, конец 1977 г. Архив Музея современного искусства «Гараж».
Справа: Владимир Немухин, Александр Рабин, Оскар Рабин, Николай Вечтомов, Виталий Линицкий, Виталий Длугий, Владислав Провоторов. Осенняя выставка в Горкоме графиков. Москва, СССР, 1997. Фото: Игорь Пальмин. Архив Музея современного искусства «Гараж».

Созданная в 1976 году секция живописи при «Московском Объединенном комитете художников-графиков профсоюза работников культуры», а также одноименный выставочный зал в подвале дома по адресу Малая Грузинская, 28 — это одна из первых независимых художественных организаций, которая создала важный прецедент для легитимации советского неофициального искусства. Со стороны власти это была возможность «присматривать» за художниками, для них же — шанс получить официальное подтверждение своей деятельности, и, конечно же, публично выставляться. В году организовывалось два трехнедельных «смотра» работ — весенний и осенний, а количество посетителей на них доходило до 90 тысяч человек. Со временем художники, которых становилось все больше, стали объединяться в творческие группы внутри секции, самые крупные из которых были «20 московских художников», «Мир Живописи», группа «21 московский художник» и «Мост». Среди членов Горкома были Владимир Немухин, Оскар Рабин, Николай Вечтомов, Вячеслав Калинин, Владимир Яковлев и множество других ярких художников, сформировавших свое время и оказавших влияние на все последующее советское и российское искусство. 

КТО:

Дмитрий Плавинский был постоянным участником выставок Горкома графиков и входил в самую известную группу внутри Горкома — «20 московских художников». Но даже в этой среде он был оригиналом —  сформировал свою, очень духовную, концепцию жизни и творчества, интересовался архаикой и древнерусской культурой, любил классическое искусство, что отчетливо считывается и в представленном на торгах офорте.

Лот 11. Дмитрий Плавинский. Бегущая во тьме, 1972

Константин Худяков, будучи «официальным художником» (он занимался оформлением выставок Музея В. И. Ленина) одновременно входил в группу «20 московских художников» и участвовал во многочисленных выставках Горкома графиков в конце 1970-х годов. Именно в этот период он вдохновился на эксперименты в области визуальных технологий, применение инновационных тогда цифровых методов в своем творчестве, использование в картинах фотографических изображений.

Лот 55. Константин Худяков. Отражение II, 2000

Коллекционер: Чтобы прокомментировать это искусство, я могу привести вдохновившие меня слова Рудольфа Арнхейма: он писал, что хороший художник — это тот, кто хорошо рисует, а гениальный художник — тот, кто помимо умения рисовать понимает свое время и свои ограничения. Я считаю, что нонконформистское движение отвечает этим характеристикам.

Натта Конышева совмещала участие в выставках МОССХа (Московского отделения союза советских художников), и в Горкоме графиков. «И там, и тут ее недолюбливали. “Иди к своим авангардистам!” — говорили в МОССХе. “Иди в свой МОССХ!” — говорили в Горкоме графиков. Но Натта не унывала, пробиваясь на выставки и туда, и сюда» — сказал о ней художник Дмитрий Широков. Представленная работа 1982 года — периода окончательного формирования творческой манеры художницы, заключающейся в тонком совмещении примитивизма, постимпрессионизма и оригинальной авторской фантазии.

Лот 63. Натта Конышева. Капустник, 1982

Еще один вошедший в историю современного искусства художник, принимавший активное участие в деятельности Горкома, — Сергей Бордачев. Он состоял в «самой молодой» горкомовской группе «21 московский художник», участвовал в программной групповой выставке «Цвет. Форма. Пространство». Его творчество отражает основные тенденции того времени — стремление к чистому искусству и выверенность форм, а абстрактные мотивы художник накладывает на приемы геометрической и экспрессивной живописи.  

Лот 62. Сергей Бордачев. Изумрудный шар, 1992

Одним из лидеров горкомовской группы «21 московский художник» был Борис Бич. Как и многие художники поколения, он косвенно и напрямую наследовал идеям первых русских авангардистов и смог совместить, казалось бы, несовместимое — советскую визуальность и идеи Малевича. Именно тогда, в 1970-е годы, в его творчестве появился футуристическо-кубистический образ машины Maserati в качестве символа прогресса, движения и эталона современности. Композиция работы 1991 года отсылает к афишам советского авангарда: монументальные образы, цветовая звучность и строгая геометрия форм — представленный холст полон экспрессии и динамизма.

Лот 64. Борис Бич. Мазерати, 1991

ЧТО: СКВОТ «ДЕТСКИЙ САД» 

Герман Виноградов и Андрей Ройтер у «Детского сада», 1986. Источник: Соломон Э. «The Irony Tower. Советские художники во времена гласности». М.: Ад Маргинем Пресс, 2013

Весной 1985 года художники Герман Виноградов, Николай Филатов и Андрей Ройтер устраиваются сторожами в ожидавший ремонта детский садик в Хохловском переулке. Это был первый советский арт-сквот — здание, захваченное под мастерские. Несмотря на то, что на постоянной основе там работали только три художника-сторожа, а также их друг Александр Иванов, часто в гости заходили и другие представители мира неофициального искусства. В «Детском саду» случились первые знакомства московской и ленинградской неофициальных художественых сцен — сюда приезжали музыканты из рок-групп «Кино» и «Аквариум», Тимур Новиков, Сергей Курехин, Гарик АССА и Сергей Бугаев (Африка). Однако уже в ноябре 1986 года художникам пришлось покинуть здание детского садика из-за публикации статьи о сквоте и его участниках в одном из французских журналов. 

КТО:

Сергей Шутов и Сергей Волков в мастерской у Волкова в Старом Толмачевском переулке, 1987. Архив Музея современного искусства «Гараж»

Как пишет исследователь неофициальной советской культуры Эндрю Соломон именно здесь фотограф Сергей Волков «решил попробовать себя в живописи и обнаружил, что у него неплохо получается». Так художник пришел к работе с медиумом, определившим его творческий метод. Представленный на торгах «Мистический селлюлит» отражает зародившейся в то время фирменный стиль. Используя текст, коричнево-белые тона, иллюзорные и фантазийные образы, он создает неустойчивый и хрупкий символ пластичности и выразительности.

Лот 19. Сергей Волков. Мистический селлюлит, 1993

Коллекционер: Отбирая произведения, я хотел восстановить различные пути развития искусства, зародившиеся в Лианозове. С одной стороны, были сторонники искусства с прямым и немедленно действующим сообщением — соцарт, а с другой, сторонники менее прямой формы, которая заставляла зрителя размышлять и образовывать себя, чтобы понять произведение — концептуализм.

Андрей Ройтер со своей работой в мастерской в Беляево, 15 февраля 1988, Москва. Источник: Pekka Halonen Collection

Со-основатель сквота Андрей Ройтер в период с первой половины до середины 1980-х годов работал на стыке стилей московского концептуализма и нью-вейва. В это время художник экспериментировал с колористической эстетикой повседневности и совмещением западных и отечественных образов. В представленной на торгах работе 1983 года эти аспекты раскрываются за счет использования серо-бежево-зеленых оттенков и изображения американской статуи Свободы в одеяниях русской царевны.

Лот 22. Андрей Ройтер. Без названия, 1983

Коллекционер: Принцип отбора произведений для коллекции заключался в том, чтобы сохранить память о новых языках искусства и об идентичности художников, — все это можно было легко потерять в начале 90-х, когда внимание СМИ к нонконформизму начало угасать. В моей коллекции есть много ключевых художников движения, но также есть и менее известные авторы, чья ценность, вероятно, со временем будет только расти.

ЧТО: СКВОТ В ФУРМАННОМ ПЕРЕУЛКЕ

Слева: Двор сквота в Фурманном переулке, Москва, ок. конца 1980-х. Источник: kompost.ru.
Справа: Интерьер одной из мастерских в сквоте в Фурманном переулке, Москва, ок. конца 1980-х. Источник: кадр из фильма А. Сильвестрова «Дом на Фурманном», 2010

Летом того же 1986 года художники, часто бывавшие в гостях обителей «Детского сада», заселяют первый подъезд расселенного дома № 18 в Фурманном переулке. Первым облюбовал опустевшее здание художник Фарид Богдалов вслед за которым подтянулись еще 7 авторов: Константин Звездочётов, Юрий Альберт, Вадим Захаров, Свен Гундлах, Андрей Филиппов и братья Владимир и Сергей Мироненко. Эти художники наследовали первому поколению московских концептуалистов в лице Ильи Кабакова, Андрея Монастырского, Виктора Пивоварова и Эрика Булатова. Постепенно в сквот стали стекаться и другие художники, заселяя оставшиеся подъезды дома. Это было шумное, веселое броуновское движение ярких идей, оказавших влияние на дальнейшее развитие российского искусства. Частыми гостями Фурманного были зарубежные галеристы, спешившие купить стремительно набирающее популярность на европейском рынке советское неофициальное искусство.

Константин Звездочётов про термин «сквот»: Сквот — это, как правило, самозахват пустующих помещений нищим сбродом, который потом не платит и претендует на эту собственность. К тому, что было у нас, это не имеет никакого отношения. У нас был начальник ЖЭКа, которому мы платили деньги. И как только нам говорили, что приходил хозяин, все это прекращалось, и мы как зайчики убирались. Какой это сквот? Это вообще не сквот никакой! Скорее у нас как у Ильфа и Петрова — «Общежитие имени монаха Бертольда Шварца» или «Воронья слободка». Я говорю «жилтоварищество».

В самом начале 1990-х дом на Фурманном определили под реконструкцию и художники были вынуждены покинуть свои мастерские. Но идея сквотов продолжала жить. В 1991 году часть обитателей Чистых прудов переселилась в опустевший дом 3/1 в Трехпрудном переулке, на чердаке которого располагалась галерея под предводительством Авдея Тер-Оганяна. Но уже в 1993 году художников выселили, а здание, которое они занимали, было перестроено. До 1994 года просуществовал еще один сквот — «Галерея ЧП», располагавшаяся в доме № 11 на Чистопрудном бульваре. Туда в 1989 году перебрались несколько художников, которые покинули сквот в Фурманном переулке. Среди участников «Галереи ЧП» были Георгий Литичевский и основатель Фурманного Фарид Богдалов.

Слева: Игорь Каминник, Антон Ольшванг и Лариса Звездочетова, в сквоте на Фурманном переулке, Москва, конец 1980-х. Коллекция МАММ.
Справа: Константин и Лариса Звездочетовы в мастерской в Фурманном переулке, Москва, конец 1980-х. Источник: Соломон Э. «The Irony Tower. Советские художники во времена гласности». М.: Ад Маргинем Пресс, 2013

КТО:

Лариса Звездочётова-Резун была яркой представительницей Фурманного, а их совместная с Константином Звездочётовым мастерская № 5 всегда была центром притяжения как для обитателей сквота, так и для зарубежных гостей. Представленные на аукционе «Белые ночи» 1992 года и «Шествие принцессы Турандот» 1990 года всецело отражают искусство художницы периода работы в сквоте. В это время Лариса Звездочётова-Резун переосмысляет народные практики и символы, заключенные в техниках декоративно-прикладного искусства, иронизирует над возвышенностью классического искусства и поднимает проблему стереотипизации женского образа.

Слева: Лот 31. Лариса Звездочётова-Резун. Шествие принцессы Турандот, 1990.
Справа: Лот 32. Лариса Звездочётова-Резун. Белые ночи, 1992

Константин Звездочётов о жизни в Фурманном переулке: У меня была квартира из 8 комнат, мне тогда как «патриарху» их выделили. Я помню, каждую комнату загаживал и переселялся в следующую. Но у меня каждый день было по 50 человек посетителей всяких. И каждый приходил с бутылкой, и с каждым надо было выпить по рюмке. Вы представляете — 50 рюмок в день! Иначе ты не друг. Вот, и, собственно, пью я каждые 50 рюмок. Когда мы с Чистых прудов уже уходили, у нас была специальная комната, где мы выставляли бутылки, и она была полностью заполненной, такая инсталляция была из Пшеничной.

У нас кто только не останавливался. И буддистские монахи, и ирландцы, и датские проститутки, и даже Эндрю Соломон (прим. Эндрю Соломон — американский писатель, автор труда об истории неофициального искусства «The Irony Tower. Советские художники во времена гласности»). И вот гениально было: Тимур Новиков к нам приезжает, а у нас через двор в халате босиком идет Эндрю Соломон. «Эндрю! Откуда ты?», — спрашивает, —  «Да я вот тут».

Юрий Альберт в сквоте в Фурманном переулке, Москва, конец 1980-х. Источник: коллекция МАММ

Мастерская Юрия Альберта располагалась этажом выше квартиры занимаемой группой «Мухоморы». На торгах представлена его работа «Автопортрет в виде другого художника» 1992 года, которая анализирует концепт понятия «художника» при помощи методов иронии, цитирования и апроприации. Именно в Фурманном переулке зародился уникальный стиль Юрия Альберта, построенный на совмещении поп-арта и московского романтического концептуализма.

Лот 17. Юрий Альберт. Автопортрет в виде другого художника, 1992

Мастерскую под номером 26 занимал Владимир Мироненко. Наряду с Юрием Альбертом он одним из первых вселился в коммунальную квартиру на Фурманном. Художник вспоминает тот небывалый ажиотаж, царивший в среде коллекционеров, в том числе западных, вокруг искусства сквота и называет это явление «зарубежными витаминами». Впоследствии свое отношение к капитализму Мироненко выразит в представленной на торгах работе — масштабном холсте «Первая советская кредитная карта. MasterCard №1 (Это вам за Сталина)» 1989–1990 годов. В характерной манере художник совмещает географические контуры СССР и США, два полярных образа, с символом капиталистического мира — кредитной картой.

Лот 26. Владимир Мироненко. Первая советская кредитная карта. MasterCard №1 (Это вам за Сталина), 1989-1990

Коллекционер: Я нанял двух искусных "courtier", которые были частью художественных группировок. Они связывались с художниками, но многие из них жили тогда за границей, и поэтому мы часто навещали их родственников, оставшихся в России. Когда я начал собирать неофициальное искусство, настороженное внимание государства к нему упало, так что поддержка этого искусства как диссидентского уже не имела значения. 

Константин Звездочётов о загранице: У нас только к зарубежному искусству доступ и был. Исключительно все было фирменное, импортное, жвачка. Мы из заграницы все не вылезали. Почему мы начали бухать? Почему я лично начал бухать? Потому что я однажды поехал в Берлин и потом подумал, какие же там все сволочи, не с кем выпить. Вернулся в страну родную, а там Фурманный бурлит, и везде ребята, братья все, и как понеслась. И все. Но я хочу сказать, это очень плохой опыт. Вот Альберт (прим. Юрий Альберт) не пьет, его даже в Германии прозвали «вассерман», потому что он все время говорил «mineralwasser» (прим. минеральная вода) в ресторане.

Еще один обитатель сквота на Фурманном — Андрей Филиппов. Именно в 1980-е годы, в среде молодых художников, сформировался его авторский стиль совмещения и интерпретации античных и классических сюжетов. По словам художника, жизнь на Фурманном фундаментальным образом изменила его судьбу и стала лучшим периодом в его искусстве. Представленная на торгах работа 1990 года выполнена в узнаваемой «имперской манере». Как вспоминает Эндрю Соломон, посетивший сквот на Фурманном во времена его расцвета: «В углу мастерской Андрея Филиппова стояла гильотина с двумя лезвиями – для двуглавого орла, герба дома Романовых». И в более поздней работе «Завет» художник остается верен своей концепции. Он представляет высказывание на другой, еще более древний сюжет. Библейская история исхода получает неожиданную интерпретацию и переносится на полуостров Крым, однако имперские орлы присутствуют и здесь — в виде маленьких «орликов», из которых складывается надпись.

Слева: Лот 20. Андрей Филиппов. Ромб 3, 1990.
Справа: Лот 21. Андрей Филиппов. Завет, 1998

Константин Звездочётов о взаимоотношениях между обитателями мастерских: В основном мы пели. Как соберешься, как выпьешь и давай голосить песни. Репертуар был очень разный: и блатняк, и русские народные, и песни советских композиторов. Танцы были тоже. Вот такие вот у нас были отношения. А некоторые переженились еще. Просто так сходились, расходились. Вот такие были истории. Но все чинно, благородно, без извращений. 

Традиционно у нас было так: Чистые пруды, Трехпрудный, а посередине был Петлюрник (прим. сквот художника Александра Петлюры). И, как правило, я, если напивался на Трехпрудном, шел по бульвару и не хватало сил, я отключался в Петлюре и ночевал там. Вот такие отношения были междускотские. По-скотски дружеские.

Вадим Захаров в сквоте в Фурманном переулке, Москва, конец 1980-х. Источник: коллекция МАММ

Мастерскую под номером 30 занимал Вадим Захаров — вероятно, именно там мог быть написан представленный на торгах триптих 1986 года. Через «Фурманку» прошло большинство художников 1980-х, многие из которых, как и сам Захаров, отправились «в большое плавание» по миру искусства. Именно оттуда произведения отдельных счастливчиков были отобраны для продажи на знаменитом первом московском аукционе Sotheby’s летом 1988 года, в том числе и картины Вадима Захарова.

Лот 18. Вадим Захаров. Без названия (триптих), 1986

Константин Звездочётов про продажу искусства: Ой, какие заходили коллекционеры, я помню! Один принес три ящика виски. А потом просыпаюсь — и уже четыре ящика виски. Вот были коллекционеры! 

Я помню, с бодуна слышу «о, коллекционеры из Америки, из музея приехали, эй», а у меня ничего нет. Я быстро подскакиваю к работе и начинаю ее дорисовывать. Коллекционер заходит, я говорю: «10 тысяч долларов. Могу сделать скидку», а в это время я домазываю ее. Похмелье же. Он говорит: «Да-да, очень хорошо». И так и ушел. Мы делали, что могли.

Богатство было… Денег тогда было до шиша, действительно, потому что, как Айдан (прим. Айдан Салахова) сказала, мы были первые новые русские.

Цель у нас была невероятная. Была цель продать и чтобы все были счастливы, богаты, знамениты, чтобы у всех были карманы набиты конфетами и чтобы кино каждый день. 

Коллекционер: Во-первых, художники-нонконформисты рассказали о мире, знания о котором иначе бы не дошли до будущих поколений. Во-вторых, используя «плохие» методы и материалы, они сумели работать «синхронно» с остальными мировыми движениями, которые обладали гораздо более богатыми средствами и материалами. Все это произошло благодаря идеям и их создателям, которые навсегда останутся в истории искусства.

---

VLADEY ЧК

Аукцион 13 ноября в 15:00

Смотреть каталог торгов