Коллекция Гурьянова

VLADEY представляет выставку и аукцион «Коллекция Гурьянова», 33 лота с общим эстимейтом €171 700—€224 200 из личной коллекции Георгия Гурьянова — художника и музыканта, барабанщика культовой группы «Кино» и первого российского неоакадемиста, звезды Новой Академии Изящных Искусств Тимура Новикова. Вырученные на торгах деньги пойдут на создание музея-квартиры Георгия Гурьянова в Санкт-Петербурге. Зрители и коллекционеры познакомятся с работами самого Гурьянова, одного из самых дорогих художников 1980-2010-х годов, его друзей и единомышленников. Участникам аукциона предоставляется возможность приобрести произведения с безупречным провенансом. 

Текст Екатерины Андреевой

Аукцион избранных произведений из коллекции Георгия Гурьянова отличается от традиционных торгов. Задача владельцев собрания Гурьянова — открыть его музей. Для этого есть все возможности: наследники сохранили в неприкосновенности квартиру художника вместе с его архивом, личными вещами, многими произведениями самого Георгия и его друзей. Все это собрание произведений, мемориальных предметов и документов напрямую связано с музыкой и историей группы «Кино». Имена Гурьянова и его друзей: Виктора Цоя, Юрия Каспаряна, Тимура Новикова в золотом фонде отечественной культуры конца ХХ — начала XXI веков. Средства от аукциона пойдут на устройство музея, который, по соседству с Музеем Анны Ахматовой в Фонтанном доме, Музеем-квартирой Николая Некрасова и Музеем Иосифа Бродского «Полторы комнаты», станет следующим на петербургском Art Lane — Литейном проспекте от Пантелеймоновской до Жуковского. Участники аукциона будут, по существу, первыми, кто поддержит создание музея Георгия Гурьянова.

Гурьянов — самый желанный и поэтому самый подделываемый художник 1980-2010-х годов, стало быть участникам аукциона предоставляется нечастая возможность приобрести его произведения с безупречным провенансом. Имя Гурьянова сопровождают две славы: музыканта, барабанщика группы «Кино» и первого неоакадемиста, звезды Новой Академии Изящных Искусств Тимура Новикова. С рок-музыкой связано наиболее раннее произведение Гурьянова из представленных лотов — «Лед Зеппелин». Это юношеский рисунок конца 1970-х или самого начала 1980-х: Гурьянов изображает трио, а не квартет «Цеппелинов», что может указывать на распад группы в конце 1980 года после смерти барабанщика Джона Бонэма. На рисунке — иллюстрация ко второй пластинке группы, выпущенной в 1969 году, которая принесла «Цеппелинам» мировую славу с песней «Whole lotta love». Рисунок дает представление и о музыкальных, и о жизненных пристрастиях ГГ. Мы видим элегантных молодых людей — общество денди, к избранному кругу которых всегда принадлежал художник, ведь собственный строгий стиль был для него предметом непрерывного совершенствования со времен школьного детства.

Сам же Гурьянов, длинноволосый, покруче красавца Роберта Планта, вокалиста «Лед Зеппелин», предстает перед нами на портрете, сделанном товарищем — Олегом Котельниковым, фронтменом «Новых художников». Сопоставление прически ГГ на этом портрете и на известных фотографиях из поездки Гурьянова в Москву 1979 года позволяет датировать живопись Котельникова примерно этим временем. (Как раз на рубеже 1970-1980-х Котельников пишет на бумаге такого формата портрет и другого своего приятеля-хиппи, находящийся в коллекции Тимура Новикова. Вскоре совершится важный культурный поворот: друзья хиппи перейдут на сторону панка.) Гурьянов — любимая модель «Новых художников», ведь они ценили в жизни и в искусстве неповторимую личную форму, бодрость и пластическую выразительность. В 1980-е его портреты писали, рисовали и клеили Новиков, Котельников, Цой и Е-Е (Козлов). Перед нами первое изображение Гурьянова из всех известных сегодня, что придает мощной живописи Котельникова дополнительную историческую ценность. Котельников в данном портрете Георгия-барабанщика акцентирует фантастическую степень независимости, яркости и сосредоточенности.

Любопытна и картина Котельникова без названия, рубежа 1980-1990-х — изображение полуобнаженного героя, возможно, рокера, с поднятой рукой. Подобные композиции с геометрическими цветными формами, на которых присутствуют небольшие «иконки» (грибы, Аврора), являются в творчестве Котельникова мостом из «дикой живописи» к «аккуратным тенденциям». Сочетание цветных плоскостей с миниатюрными фигурками говорит о его желании по-своему преобразовать новый художественный мотив Новикова, известный по циклу панно и картин «Горизонты». Сам прием цветных подложек с рисунком поверх Котельников придумал еще в начале 1980-х и возродил в графических сериях 1990-2020-х годов. А вот живописных композиций, развивающих эту пластическую тему «оживленного супрематизма» очень немного.

Коллекция Гурьянова представляет творчество дружеского круга 1980-1990-х годов, который сплотился вокруг Новикова в Ленинграде первой половины 1980-х и заменил «Новым художникам» большой социум: они создали свою независимую культуру (живопись, литературу, музыку, театр, кино). Гурьянов жил в знаменитом сквоте на Фонтанке-145 и обменивался произведениями с его обитателями и посетителями. К числу таких подарков очевидно относится превосходный рисунок Виктора Цоя: сцена насилия и поглощения, представленная в стиле кислотного комикса. В композиции совсем небольшого формата Цой, как и все «Новые», создает монументальное произведение, которое можно разогнать хоть на баннер, хоть на фасад. Его сюжет напрямую связан с 1980-ми, опаленными духом кино кибер-панка.

«Даёшгол» — лот работы самого ГГ периода взлета группы «Кино» (вторая половина 1980-х) является уменьшенной версией большой картины, известной по выставке в Мехико «Молодые художники из Ленинграда». В каталоге картина датирована 1988-м. В 1991-м, когда я готовила первую публикацию о НАИИ для журнала «Декоративное искусство СССР», Гурьянов передал мне фотографию картины «Даёшгол» с датой 1990 год, что позволяет предположить повторение понравившегося сюжета. Данный лот, как и рисунок Цоя, отличает монументальность больших картин и своеобразное художественное решение, отличное от живописных композиций и связывающее рисунок с такими эталонными произведениями 1980-х, как «Чемпионат мира по прыжкам из окон». Здесь нет советской плакатности, которую ГГ воспроизводит и пародирует в живописи, превращая футболиста в гипсовую статую, а есть веселая психоделика для посетителей танц-пола на Фонтанке.

Такой же психоделический сюжет — мальчик, метящий агенту в черном прямо в глаз (дело происходит в космическом корабле, судя по персонажам, проплывающим в «окнах»), условно назван «Оммаж Котельникову» потому, что представленная на аукционе картина повторяет композицию Котельникова в манере знаменитой «дикой живописи» первой половины-середины 1980-х, которая находилась в коллекции ГГ. Строгий Гурьянов восхищался живописью Котельникова и неслучайно решил подарить его картину подруге и коллекционеру Паките Эскофе-Миро. Коллекция «Новых художников» Эскофе-Миро в 2016-м вошла в собрание Центра Помпиду. Предположительно Андрей Крисанов, художник и гитарист «Кино», тогда же повторил для Гурьянова шедевр, переехавший в Париж. Еще одна картина Крисанова, сделанная во второй половине 1980-х на поролоне, что является дополнительным доказательством аутентичности («Новые художники» писали на чем угодно, от линолеума до штор для ванной), является самостоятельной крисановской версией котельниковской темы. Крисанов, живописец более мягкий, в своей оригинальной работе снижает напор панка-Котельникова, представляя сцену из детской сказки, где страшный агент оборачивается персонажем мультика.

«Новые» — музыканты в не меньшей степени, чем живописцы, знали толк в «аранжировках» произведений товарищей. Об этой товарищеской игре сюжетов и манер говорит портрет Виктора Цоя, нарисованный Игорем Веричевым — создателем вместе с Валерием Алаховым группы «Новые композиторы». Веричев — интеллектуал и новатор, автор важнейшего манифеста «Версификация информации» (1983) и участник вместе с Новиковым и Гурьяновым первого представления «Балета трех неразлучников» Хармса (1984). Изображая Цоя, Веричев играет не только с его сценическим образом, но и с его сразу узнаваемой орнаментальной манерой рисунка-комикса. Надпись АССА отсылает к названию галереи, основанной Новиковым в расселявшейся коммунальной квартире на улице Воинова, где у него была комната, в которой устраивались выставки группы «Летопись» и «Новых художников» в 1981-1987 годах.

Лоты аукциона дают возможность представить близкую дружбу и сотрудничество Гурьянова и главной звезды «Новых художников» конца 1980-х — Владислава Мамышева-Монро. Гурьянов и Мамышев вместе с Юрисом Лесником и Тимуром Новиковым снимали в 1989-1992-м программы «Пиратского телевидения». Одноименный лот с изображением Лаокоона относится к фильму Юриса Лесника «Экзотика классического», где Мамышев незабываемо представлял Ангела Дворцового моста во время второй ночной выставки Музея «Дворцовый мост» (ПТВ, 1991). Фотография Сергея Борисова «Монро в Москве» 1992 года здесь стала экзотической добавкой к знаменитейшей эллинистической скульптурной группе. Другие лоты Мамышева также уникальны. Это коллажный портрет Михаила Горбачева из серии «Политбюро», где Мамышев отказался от приема представить Горбачева в индийском стиле. Надо сказать, что именно «этническое» решение принесло Мамышеву всемирную славу, когда его Горбачев в сентябре 1989 года украсил обложку журнала «Time». Мамышев не любил повторяться, хотя поклонники вынуждали его, как и ГГ, делать это временами, и непринужденно украсил голову Горбачева париком с модными в хиппанские 1960-1970-е платиновыми локонами. Дарственная надпись на этом коллаже о «враждебных диско ритмах» придает ему особую ценность исторического свидетельства музыкальных пристрастий и дискуссий в обществе «Новых художников». В конце 1990-х эти дискуссии переросли в эстетическое противостояние «серьезных» и «несерьезных» в рядах Новой Академии. Фотография Мамышева из цикла «Несчастная любовь» тоже любопытна с коллекционной и художественной точки зрения: здесь мы видим новый ракурс съемки по отношению к классическому из собрания ГРМ, не говоря уже об обращенной к Георгию дружеской надрисовке маркером в виде сердца, пронзенного стрелой.

Столь же интересны и другие лоты, связанные с Новой Академией 1990-х. Гурьянов стал первым профессором живописи НАИИ вместе с Денисом Егельским, участником первых неоакадемических выставок 1990 года в ДК Связи на Мойке и Доме ученых на Дворцовой набережной. Собственно, впервые неоакадемизм был представлен публике именно в картинах Егельского на исторической выставке Понтюса Хюльтена «Территория искусства» в Русском музее в мае-июне 1990-го. Великолепная и чрезвычайно редкая картина Егельского с изображением обнаженного юноши как раз из этих немногочисленных ранних произведений неоакадемизма. Она позволяет понять, с каких отнюдь не робких произведений началась история этого движения, восстановившего культ древнегреческой классической красоты, достойный Эрмитажа, где в конце 1990-х искали среди статуй свою натуру «новые серьезные» во главе с обратившимся к аскезе Егельским.

В истории творчества Гурьянова Егельскому принадлежит важное место, потому что именно его прием совмещенного с монохромной живописью графического рисунка на холсте, впервые примененный в балетной серии 1991 года, ГГ развивает позднее в своем известнейшем цикле «Моряки и небеса» — идеальных портретах группы «Кино» (2003-2004). К этому циклу относится незаконченная версия композиции «Штурвал» — портрета Юрия Каспаряна. В незаконченном варианте этой картины, представленном на аукционе, добавлен цвет. Стертое лицо героя — свидетельство перфекционизма художника: ГГ неоднократно переписывал свои работы.

Неоакадемический стиль Гурьянова представляет живопись и графика художника, выставленные на аукцион. Все это наброски и эскизы к известным картинам 1990-х и нулевых («Отдых на военном корабле», «Гребцы», «Битва лапифа с кентавром»). «Битва», в отличие от двух других композиций, и в живописном варианте осталась незаконченной, что, впрочем, ее не портит и, возможно, не противоречит замыслу художника, ориентированному на античный музейный материал: не только скульптуры, но и фрески с большими утратами. В этой композиции источником вдохновения для ГГ стали мраморы Элгина — рельефы Парфенона, экспонирующиеся в Британском музее в Лондоне. На мраморном рельефе лапиф и кентавр безголовые: известно, что в храме при османах взорвался пороховой склад, и даже скульптуры снаружи были повреждены. Гурьянов решительно восполняет эти утраты оригинала, пририсовав мифологическим персонажам головы. Черты лица и лапифа, и кентавра автопортретны, как и отлично сделанное лицо моряка-гребца на другом эскизе. Так что участники аукциона могут пополнить свои собрания автопортретами Гурьянова.

Среди лотов аукциона выделяется «Сон» (1998) — большой компьютерный фотопринт Ольги Тобрелутс, близкой подруги и соратницы ГГ по Новой Академии, где Тобрелутс стала профессором новых технологий. Гурьянов тщательно копировал античные скульптуры и фотографировал неоклассические статуи Флоренции, а Тобрелутс представила в одном произведении шедевры из коллекции скульптуры Русского музея с главным из них — «Бдением Александра Македонского» работы Михаила Козловского. Тема этого шедевра екатерининского неоклассицизма — самообладание и воля македонского царя, который стремится бодрствовать и, чтобы не заснуть, читает «Илиаду», держит в руке шар. Серебристый монохромный оттенок композиции передает призрачную атмосферу сна и напоминает о гризайлях с атлантами на сводах величественной парадной лестницы Михайловского дворца, которую эти скульптуры украшают. «Сон» — превосходный пример раннего дигитального искусства, которое в России 1990-х Тобрелутс собственно и создала в своей серии «Empire Reflections» (1993-1994).

Близким другом Гурьянова был Тимур Новиков, вдохновитель и куратор его первой большой московской выставки «Сила воли» в галерее OVCHARENKO. Его творчество представлено ризографиями «Закат немецкого романтизма» (1994), которые Тимур дарил товарищам, вернувшись из Берлина после стажировки в Кюнстлерхауз Бетаниен, и шелкографией «Старт» 1992 года. Шелкография входит в серию, созданием которой занимался сам Тимур в Обществе Грифелькунст в Гамбурге. Он выбрал сюжеты для шелкографий из цикла «Горизонты», и «Старт» (1989) — символическое панно о космосе — стал центральной работой в портфолио Грифелькунст. «Старт», много раз выставлявшийся, в том числе в Эрмитаже, символизирует быстрый подъем культуры «Новых художников» и группы «Кино», их космический взлет на рубеже 1980-1990-х. V