Торги закончились
Одна из самых известных серий Владислава Мамышева-Монро, «Сказки о потерянном времени», была снята в Москве фотографом Сергеем Борисовым в 2001 году. С Борисовым Мамышева связывали долгие дружеские отношения: на протяжении всех 1990-х годов он часто приезжал в мастерскую фотографа, жил там неделями, а Борисов много его снимал. Начало творчества Мамышева-Монро совпало с перестройкой — и он, как никто другой, отразил тот тектонический сдвиг и разлом идеологии, открывший врата самым разным верованиям, стратегиям и модусам существования. Мария Дэви Христос, Чумак с заряженной водой и — Владислав Мамышев-Монро, Влад Королевич, убедительный и в то же время пародийный, невозможно смешной.
С самого начала к проекту «Сказки о потерянном времени» присоединился влиятельный журнал «Артхроника». Серия впервые демонстрировалась в 2001 году в Музее современной истории России и сразу получила приз зрительских симпатий на Московской фотобиеннале. Художник на этот раз перевоплотился в героев советского интеллигентского мифа: Елену Блаватскую, Федора Шаляпина, Анну Ахматову, Сергея Есенина, Константина Циолковского с дочерью, Григория Распутина и в его убийцу, в Федора Шаляпина в сугробе рядом с Мариной Цветаевой, в Анну Ахматову, Сергея Есенина и в Айседору Дункан.
Герои эти показаны автором в некоем векторном развитии: это не застывшие маски, но персонажи в действии, в отношениях с другими людьми. Однако контекст, как водится у Мамышева-Монро, безбожно перевирается. «...Поместить в себя вселенную, но не так поместить, как это делает каждый человек, помещая вселенную в кору головного мозга, а иначе, своею субъективною личностью, через свои физические и психические механизмы воплотить все многоликое человечество, пережить в себе все эти судьбы... Не растворяться, а растворять. Не попасться в раствор, а самому быть этим раствором», — так он сам объяснял свои методы.
В принципе, именно контекст, литературная подоплека, оптика мифа в данной серии оказывается самым важным. И надо отметить, что, хотя серия была создана уже в эпоху интернета, базируется она, конечно, на устном интеллигентском фольклоре более ранней советской эпохи. Это вольный (n-ный) пересказ «Чукоккалы», мемуаров Анастасии Цветаевой, Анатолия Мариенгофа и Николая Пунина — того глубокого и широкого апокрифического болота, которое представляет историю нашей страны, до сих пор не имеющей официального правдивого изложения. Мета-литературные байки описывают знаменитостей анекдотично, все эти «Пою я, братец, пою», «И вот вышла к нам немка, беременная, выражение лица змеиное, сидит и кусает надменные тонкие губы. Я так и написал ее — злой и беременной», «Анечка, почистите селедку!» и так далее. Однако анекдоты Монро амбивалентны, и этот кэмп, изощренная травестия и бриколаж, помимо веселья, имеют и другое эмоциональное наполнение, не слишком радостное.
Название серии художник позаимствовал из сказки Евгения Шварца, где злые волшебники воруют время, то есть жизнь детей. И именно в этой оптике — волшебных оборотней — предстают перед нами герои, реконструированные и воплощенные Мамышевым-Монро. Пройдет пара лет, и зловещий оборотень появится вместо Стрелки в фильме «Волга-Волга» и переиграет Орлову по части кокетства и гримас, получив за это главную премию в области современного искусства — «Инновацию».
О художнике:
Владислав Мамышев-Монро появился на художественном небосклоне в 1986 году и, не считая краткого отъезда в ряды Советской армии на космодром Байконур, с 1989 года входил в круг Тимура Новикова. Вместе с Новиковым и Юрисом Лесником Мамышев-Монро создавал выпуски «Пиратского телевидения» (первого в истории современного российского искусства проекта в жанре новых медиа), принимал участие в концертах «Поп-механики» Сергея Курехина, где выступал в наиболее известном и запоминающемся образе Мэрилин Монро, давшем художнику псевдоним. Популярность Мамышева-Монро выходила далеко за пределы артистической богемы Москвы и Санкт-Петербурга. Он стал одним из самых знаменитых имперсонаторов в современном искусстве.
От Синди Шерман или Ясумасы Моримуры Мамышева-Монро отличало его отношение к мировой культуре, которое было одновременно трепетным и свойским. Эта черта характеризует жившего в советское время человека и выросшего в Ленинграде среди памятников культуры, подростка, которого желанные сведения о западной культуре достигали в причудливо искаженном виде. Об идее своего творчества Владислав Мамышев-Монро говорил так: «...поместить в себя вселенную, но не так поместить, как это делает каждый человек помещая вселенную в кору головного мозга, а иначе, своею субъективною личностью, через свои физические и психические механизмы воплотить все многоликое человечество, пережить в себе все эти судьбы...Не растворяться, а растворять. Не попасться в раствор, а самому быть этим раствором». V
Подробный отчет о сохранности высылается по запросу.
