Торги закончились
Реальность всегда переменной живописи Вадима Овчинникова идет от степной истории, где магия и индустрия сосуществуют в пространстве. Шаманом Азии он переместился к северу, чтобы здесь собирать «Чукотские поэмы», напоминающие колдовской арсенал; рифмовать краски и слова, прислушиваясь к сигналам воображения («…золото нашел в степи / оно лежало на спине в обивке из песка и мрака»); давать форму звукам; писать письма, которые всегда вселяли ощущение небывалого происшествия.
Часто символы на его картинах располагались на линиях-горизонтах, похоже на нотную запись, но и на схемы, которыми маркированы шаманские бубны, обеспечивающие проходы из подземного мира в земной и небесный. География путешествий, которые он совершал, не покидая мастерской, едва ли поддается описанию. Вадим Овчинников одновременно проживал несколько жизней и был на связи с различными мирами: об этих воображаемых пространствах говорят живописные циклы, которые параллельно протянулись сквозь 1980-е — 1990-е («Весна на Чукотке», «Атмосферные явления», «Город у моря», «Жизнь растений», «Всадники», «Военные игры»). Через картины Вадима попадаешь к «Новым художникам» и в трансавангард 1980-х.
Овчинников не мог видеть живопись Бориса Эндера и его сестер Марии и Ксении, как и цветовые абстракции Михаила Матюшина, до конца 1980-х, когда они впервые были выставлены в Русском музее после более чем полувекового перерыва. Однако он несомненно изучил немногие виденные в музее картины Павла Филонова. Но динамичная свобода цветовых сочетаний, первичная стихия цвето-звуковых волн увлекали его гораздо больше, и в середине 1980-х он воссоздает и совершенно по-своему трансформирует живописную технику матюшинцев в циклах «Жизнь растений» и «Атмосферные явления». Версия расширенного смотрения Вадима Овчинникова предполагала естественное соединение фантазии и наблюдений. Живущий цветом реальный мир он много раз обретал в напряженных абстрактных композициях, которые развивали матюшинскую идею парадоксальной Вселенной, где встречаются лучи от разных источников из миллионов лет, где огромное Солнце пронизывает излучением нашу маленькую Землю, и так большое входит в малое. Свобода авангардной мысли родилась раньше нас, и в творчестве Вадима Овчинникова она нашла свою живую и совершенную форму.
Среди отдававших дань живописи «Новых художников» — Тимура Новикова, Олега Котельникова, Ивана Сотникова, Инала Савченкова, — Вадим Овчинников выделяется тем, что в его картинах живет ощущение единства мира, связующим для которого стала именно живописная материя. Более того, только в цветном веществе картин, кое-где пробитом ростком, внеземным лучом света, магической стрелой или незабываемой галлюцинацией, этот мир, динамичный, готовый к жестким слияниям и поглощениям, может предаваться созерцанию собственного величия. У Вадима, как и у Тимура Новикова, была своя философия творчества. Их восприятие стремилось овладеть восточной техникой броска из микромира в макромир. Но всегда находившийся в движении, как ветер, Тимур сумел по-западному точно зафиксировать гармонию замкового камня, найти единственную точку свода. А Вадим, наоборот днями тихо медитировавший в мастерской, пленился бесконечными переменами: алхимическим процессом возгонки красок в образ и обратного растворения образов в красках. Овчинников — и в этом его уникальность — дрейфовал из фигуративной живописи в абстрактную. Это помогало ему в стыковке срезов мифотворчества, открывало ему места силы и полюса энергий, истории растений и животных «до человека», сказания о святых, ослепительные видения на горизонтах небес и собственного сознания.
Люди, живущие с картинами Вадима Овчинникова, знают, что его композиции как живые существа заново и по-разному открываются каждому дню, вызывая чувство совершающегося на глазах преображения. Самая фактура картин Овчинникова обладает изменчивостью природного пейзажа. В 1993 году в буклете первой музейной персональной выставки Овчинникова «Прогулка» я писала о том, что «подле них живешь, как в природе, неуловимо преображающейся от минуты к минуте. Всякий раз они обнаруживают изменившуюся динамику форм, новые оттенки цветов, и одновременно скрывают в себе прежние. Их красочная поверхность как живая субстанция взаимодействует со светом и способна трансформироваться подобно поверхности моря».
Для многих и, в том числе, весьма искушенных профессиональных зрителей живопись Вадима Овчинникова стала настоящим свидетельством о чуде — о присутствии живого и универсального искусства. В конце 1980-х главный редактор нью-йоркского журнала «Арт энд Антикс» был настолько поражен живописью Вадима, что пошел на редкий для издателя эксперимент. Он поместил на обложке своего журнала не лицевую, а оборотную сторону картины Овчинникова — холст с непонятными большинству читателей кириллическими надписями. Так он форсировал эффект внезапного художественного открытия. Сама же картина предстала во всю полосу внутри журнала, символизируя в тогдашних исторических обстоятельствах Россию как материк нового искусства. Эта теперь уже далекая история убеждает в том, что желающим увидеть подлинную живопись постмодернизма или трансавангарда, то есть искусство, свободно пересекающее границы времен и пространств, вселяющееся в плоть культур — от первобытных до глобально урбанистических, — довольно будет посмотреть одного лишь Вадима Овчинникова, чтобы понять и таких его прославленных современников, как Франческо Клементе, Энцо Кукки или Сандро Киа. Тем более, что смотреть на картины Вадима Овчинникова интересно бесконечно. Ведь он всегда следовал собственному призыву № 26, данному от имени таинственной Коллегии Д. П.: «Живописец! Умело используя рисунок, цвет, фактуру, теплохолодность, пятно, линию, валер, лессировки, китайскую и индийскую философии, расскажи зрителю все, но секретов не выдавай».
Из вступительной статьи «Друг парадоксов» Екатерины Андреевой к каталогу персональной выставки Вадима Овчинникова в Музее искусства Санкт-Петербурга XX–XXI веков в 2016 году. Опубликована в каталоге «Вадим Овчинников. Штольни нирваны». СПб.: Деан. С. 4–6. Публикуется с сокращениями
Выставки
«Штольни нирваны». Музей искусства Санкт-Петербурга XX–XXI веков. Санкт-Петербург, Россия, 2016
Публикации
Вадим Овчинников. Штольни нирваны. СПб.: Деан. С. 53
