Торги закончились
50% средств от продажи лота будут переданы в фонд «Лавка радостей», а другие 50% - в фонд «Созидание» на поддержку врачей
В серию «Исчезновение образа» входят рисунки и коллажи энциклопедических персонажей, античных героев и конкретных личностей. Я начал ее в 1991 году, изображая персонажей на картоне и холсте. В 1994 году в Штутгарте, в Германии, я готовил выставку. В это время там шла очередная выборная кампания депутатов в городской совет, и все общественные места были заклеены невыразительными цветными кандидатами. Я решил ночью сделать акцию и напечатал на черно-белом ксероксе портреты греческих и римских философов, которые быстро наклеил поверх кандидатов клеем для обоев. Портреты были немного меньше по формату, но смотрелись конкретнее и интереснее цветных немецких кандидатов. На следующий день их естественно пытались соскабливать, и получалась красивая живопись. Я взял это как прием и потом часто использовал в своем творчестве.
Валерий Кошляков
В понимании Валерия Кошлякова истинное искусство — это классика. Она — прекрасная и вечная. Во время учебы в Ростовском художественном училище имени М.Б. Грекова он был приверженцем реалистической школы живописи, но там же и начался его путь в современном искусстве — после знакомства с художником Авдеем Тер-Оганьяном. Оказавшись в Москве на рубеже 1980–1990-х, Кошляков обнаружил, что на местной и западной повестке современного искусства «в моде» концептуализм и другой постмодернизм, а классики «выброшены на помойку». Используя для изображения «высокого искусства» бросовые материалы, вроде скотча или картона, Кошляков отчасти переживает именно эту ситуацию. К началу 1990-х он находит свою художественную манеру: масштабность, размашистые экспрессивные мазки, колорит приглушенных тонов, часто напоминающий старинные фотографии сепией или полустертые фрески на стенах древних дворцов и храмов, а может быть и сны. В этом и заключается неуловимое очарование искусства Валерия Кошлякова — восхищение античной классикой, которая уже сама — воплощение вечности, но одновременно и легкость — словно «мимолетность» и преходящесть изображаемого. V
