Еще при жизни Элий Белютин, его личность и творчество, стали обретать статус легенды. О нем с придыханием говорили ученики и последователи — члены организованной им в 1950-х студии экспериментальной живописи и графики «Новая реальность». Среди них было немало профессиональных художников — мастеров разных видов искусства, главным образом, прикладного. Параллельно с выполнением официальных заказов они с упоением занимались по системе Белютина, которая открывала путь в мир свободного творчества. Его занятия не обучали художественному ремеслу, но были способны дать нечто большее: возможность ощутить себя свободным в атмосфере духовной несвободы.
Его понимание искусства резко отличалось от общепринятого и допустимого в рамках господствующей советской идеологии. Произведения Белютина и его учеников стали мишенью критики Н. С. Хрущева во время посещения им в 1962 году выставки «30 лет МОСХ» в Манеже. Несмотря на запреты и преследования, деятельность студии продолжалась. После 1962 года ее главной творческой базой стала дача Белютина в Абрамцеве. Студийная работа велась здесь с весны до поздней осени. Обычной практикой были ежегодные выставки-смотры, проходящие на природе под открытым небом. Наследие студии велико, недавно состоялись большие ретроспективные выставки творчества ее участников почти за полвека: в Русском музее в 2014 году и в Московском музее современного искусства в 2017 году.
Масштабный холст воспринимается Белютиным как арена действия. Его картина создает вокруг себя поле смыслов. В соответствии с «теорией всеобщей контактности», сформулированной художником, она становится местом сложного взаимодействия автора и зрителя, творца и его произведения, объекта искусства и того, кто его воспринимает. Сила ее воздействия заключена в экспрессии формы, цвета, открытости авторского жеста. Эта пластическая свобода — факт, заслуживающий особого внимания, ведь работы писались в годы политического и культурного застоя.
Представленная работа «Желание» 1970 года отсылает к холстам Белютина 60-х, в которых художник обращался к изображению обнаженной натуры. Позднее он отходит от фигуративности к более абстрактному решению, что делает представленное полотно редким примером возвращения автора к ранней манере. 1980-е годы для андеграундного искусства ознаменовались запуском официального процесса реабилитации: в «подпольной» культуре появляется надежда на скорое обретение свободы, а работы ранее неугодных для власти художников начинают активно выставляться, в том числе и за рубежом. В это же время Элий Белютин создает свои первые картины-модули — яркие и абсолютно свободные от предметности. Тем интереснее его возвращение к прошлым опытам в работе с натурой, становящееся словно взглядом назад и суммированием всего предыдущего художественного опыта.
В своей студии «Новая реальность» Элий Белютин долгое время учил тому, как можно «обобщать» натурные формы, сводить их к абстракции, но при этом не терять сам образ. В представленном полотне художник пастозными мазками пишет деформированную фигуру: обнаженное тело предстает перед зрителем неестественно изогнутой в экстатическом движении. Благодаря густому ярко-красному контуру, передающему чувственность и драматизм эротического сюжета, границы между самой фигурой и фоном становятся едва различимыми, отчего кажется, что изображение вот-вот сольется с ним, а потом выйдет и за пределы всего холста. Не сдерживаемые никакими ограничениями образы Белютина в любой момент готовы переродиться, трансформироваться и обнаружить себя уже новой работой, выражая новые смыслы. В этом и заключается особенность искусства художника, дарившего советскому человеку то, чего ему так не хватало, — абсолютную свободу. V
Подробный отчет о сохранности высылается по запросу.
