«Невиданное доселе племя… Безволосые гладкие головки, сидящие на мощных шеях, с узенькими лбами и массивными подбородками. Сверлящие, запрятанные в узкие щелочки немигающих век зрачки, похожие на взгляд сильного животного, которое неожиданно столкнулось с тобой нос к носу и вперилось в твои глаза так, что ты опускаешь свои и боком уходишь прочь, в сторону, боясь оглянуться… Кто они? В каких глубинах моего сознания возникли, зародились они и заставили меня самого же вглядываться в них? Какие черты живших, живущих и будущих жителей Земли соединили они в своем облике?» — так в автобиографии Олег Целков описывает своего универсального персонажа «морду», как он его в дальнейшем называет. Найденный художником в 1960 году, он с тех пор не покидал его картины. Визуальная система трансформировалась и совершенствовалась с годами, было проведено множество экспериментов с техникой, цветом, с сюжетом — создан ряд «иконографических» композиций, образующих своеобразный «алфавит». Все картины художника можно разделить на условные циклы не только по сюжетам, но и по колориту. Цвет является основой художественного мира Целкова: гиганты всегда располагаются в каком-то неопределенном пространстве, состоящем из цвета, и они сами как бы формируются из него, то выплывая, то уходя вглубь, то почти растворяясь.

Известный своими агрессивными сочетаниями «бьющих в глаз» цветов, Олег Целков, словно устав от них, в начале 2000-х годов впервые в своем творчестве обращается к столь светлым, почти пастельным тонам. При этом многослойная живопись, которой Целков «научился» у Рембрандта, остается яркой, будто сияющей изнутри. Благодаря всему этому массивные «морды» становятся легкими. Да и сами выражения их лиц выглядят на удивление спокойными, почти умиротворенными.

В работе «С ножом и разделочной доской» привычные «морды» дополняются предметами кухонного быта, которые словно включают образ с полотен в контекст реальной жизни. Это уже не величественные, недоступные гиганты и не сказочные персонажи, а герои современности. Нож и разделочная доска размещены прямо на голове у «морды», словно все ее мысли занимают лишь простейшие потребности. При этом образ все же не становится критикой бытовой стороны жизни, скорее здесь Целков лишь убирает из сюрреалистической живописи излишний пафос. V