Тема больницы встречается в нескольких произведениях Олега Голосия не случайно. Во-первых, это «детский дискурс» (термин Александра Соловьева), где собачки в дождь и грозу несут чемоданчик доктора Айболита, который спешит на помощь к больным зверятам... Думаю, что это было некоторым началом целой серии работ. Во-вторых, произведения русских и советских классиков — Чехов, Горький, Достоевский, Островский, Булгаков — часто это некоторая иллюстрированная интерпретация, на первый взгляд конкретный сюжет, на самом деле ведущий гораздо глубже. Это некая «печальная» ирония по поводу нашего существования и, в частности, жизни тела, которое болеет и умирает, и вообще — хрупкости жизни, которая может оборваться очень внезапно, в любой момент. Так или иначе, это все тот же намек на скоротечность времени и нашего пребывания в бренном теле, определенный подход к осознанию смерти и того, что лежит за этой гранью. Указание на вечность Души и дальнейшее ее путешествие в запределье, неведомое и пугающее в этом нашем мире.
В представленной картине мы видим группу врачей, крепких санитаров и медсестер, столпившихся в тесной палате, с любопытством заглядывающих на больного пациента. Интерьер весьма узнаваем — высокий радиатор в углу и черно-белый букет роз, спинка кровати, странный потертый коврик на полу. Пациент как бы загнан в угол этого пространства, и доктор с некоторой странной улыбкой проверяет ему пульс. Больной выглядит отрешенным или глубоко спящим и как бы уже не присутствует во всей этой серой реальности, скорее находится под ярко синим небом, глядя на молодой месяц сквозь пальмовые ветви! На память приходит сцена из «Мастера и Маргариты» Булгакова, когда несчастного поэта Ивана Бездомного помещают в психиатрический госпиталь. Или «Палата №6» Чехова...
На первый взгляд болезнь и смерть — это всегда тяжело и трагично, но Олег Голосий умел всегда подать сложный сюжет с такой легкостью и почти «наивизмом» письма. В то же время, тонкость обработки каждого персонажа столь точная, что мы почти прочитываем мысли каждого изображенного на картине. Улыбающийся доктор, второй, стоящий за ним с трубкой воткнутой в уши, строгие сосредоточенные медсестры, и здоровенные санитары, готовые к новым указаниям — «выносу тела»... И все это обращено к больному, который безмятежно и почти сладко провалился головой в подушку и как бы слегка отвернулся от всех них. Душою он пребывает в совсем другом — голубом и бесконечном пространстве теплой летней ночи под пальмами.
Валерия Трубина
