Валерий Чтак: Можно назвать массу имен, а можно ограничиться одним — Чтак

С 16 июня по 15 июля VLADEY проводит персональную выставку Валерия Чтака «Ноты» в пространстве VLADEY Space. Небрежная графика, подтеки краски, надписи на всевозможных языках — художник по-панковски свободен в своем искусстве и всегда категорически отказывается раскрывать его смысл. Тем ценнее становится каждое интервью: VLADEY поговорил с Чтаком о том, как разозлить своего зрителя, превратить жизнь в мультфильм и стать рок-звездой в современном искусстве.

VLADEY: В конце 90-х вы попали в «Школу современного искусства» Авдея Тер-Оганьяна и именно так начали заниматься творчеством. Как это повлияло в дальнейшем на ваше искусство? На ваш взгляд, что самое главное из того, чему вас научил Тер-Оганьян?

Валерий Чтак: Смотри, это не может не повлиять. Мне было 17 лет. Это самый-самый неокрепший возраст, неокрепшая психика: пубертат уже закончился, начинается взросление, и оно у меня происходило как раз в период, когда я попал к Авдею. Когда я с ним познакомился, ему было меньше, чем мне сейчас, лет 35, наверное. Тогда это по-другому совершенно воспринималось и, разумеется, это не могло не повлиять на тебя. Такая почва была готова ко всему: ее вспахали, взрыхлили и посадили картофель, коноплю, пшено, пшеницу. Потом в ретроспективе ты понимаешь, что это было, наверное, лишним, что это, наверное, была самая большая ошибка в моей жизни, да кто его знает. Во-первых, жизнь не закончилась и нельзя сказать, самая-самая ли это большая ошибка. Во-вторых, совершенно непонятно, куда ты выйдешь.

Валерий Чтак и Авдей Тер-Оганьян в Берлине, 2006. Источник: artinfo.ru  

Я помню, Сталина специально сделали генеральным секретарем, потому что он был самым незаметным. Кем был Никита Хрущев? Самым незаметным. Кем был Брежнев? Самой такой компромиссной фигурой. Или Романовы, допустим. Не хочется себя, ни в коем случае, сравнивать с этими большими людьми, в основном сволочами, но местами аналогия напрашивается. Я был самый низовой, самый незаметный из «Радеков» (прим. Общество Радек — объединение художников, культурных активистов и музыкантов, возникшее из учеников «Школы современного искусства» Авдея Тер-Оганьяна. Существовала в Москве с 1997 по 2008 годы). Я не буду ничего говорить. Так или иначе, это не могло не повлиять в том числе на формирование психики, просто повседневной. Иногда я ходил и думал: да кто я такой, да я никто. А потом неожиданно самому глупому из нас вручили премию, и это был почему-то я. Вот в таком духе. 

Общество Радек. Scotch Party. Слева направо: Валерий Чтак, Максим Каракулов, Александр Корнеев, Павел Микитенко. Москва, Россия, 2002. Архив L-галереи

V: Вы не относите себя к стрит-артистам, но при этом и станковым ваше искусство не назовешь: на выставке во VLADEY мы видим расписанные кресла, столы, стулья и чемоданы. Как бы вы сами охарактеризовали себя и свои работы?

В: Массу художников не назовешь ни станковыми, ни стрит-артом. 

V: Но все же в ваших работах можно отметить влияние уличной культуры. Как вы сами для себя это определяете?

В: Так кажется. Эта дихотомия улицы и галереи или музея, этическая проблема, но я ее не вижу и не решаю. Я никогда не утверждал, что я уличный художник. Меня просто этим задолбали в какой-то момент: «Ты на каждом углу говоришь, что ты стрит-артист, ты на этом спекулируешь». Никогда, ни разу в интервью я этого не говорил! Даже есть статья в китайском журнале — «Valery Chtak. I’m not a street-artist». Я никогда не утверждал, что я стрит.

Валерий Чтак. Это не метафора, 2021

V: Но почему-то у людей возникает это ощущение.

В: Ну в какой-то момент меня начали описывать как уличное искусство. Причем здесь уличное искусство? В моих работах много всего, в основном литература, потому что я хотел быть писателем. Я стараюсь думать о литературе, когда что-то делаю, не важно, какие вещи. И я много раз слышал в свой адрес критику, что я делаю одно и то же и что это стрит-арт. Если буковки потекли, то это еще не значит, что я стрит-арт. 

Еще меня все время обвиняют в том, что я везде пишу «Чтак». Я так и не понял, где и в каком месте написано слово «Чтак» больше одного раза. Ну посмотрите повнимательнее, ну, пожалуйста, там есть что-то большее, чем стрит-арт, там есть что-то большее, чем одно и то же. «О, что-то потекло, буковки, ну это Чтак». Ну посмотри внимательней, ну пожалуйста, это же интересно! Ни одного художника так не сливают: «А, ну это я не понимаю и понимать не хочу». Нет, ну давайте разберемся и посмотрим. Иногда ты думаешь: «О, это лужа. Сейчас нырну, а глубины нет». А здесь есть глубина, она здесь есть! Нырни и просто посмотри. Может быть, там есть глубина, может быть кто-то ее не видит? Я тоже не везде вижу. Вот, например, все любят Дэвида Боуи, но эта музыка была сделана не для меня, терпеть не могу. Или Тарковский. Для меня сделали другую музыку, на которую ты скажешь: как ты это можешь слушать? — но, по большому счету, все разговоры о творчестве должны заканчиваться словами «все люди разные». 

Валерий Чтак. Песни, Стихи (диптих), 2021

Я иной раз иду, смотрю на людей, которые держатся за руки, и думаю: «Чувак, тебе реально нравятся такие?» А потом думаю, что вот я иду со своей девушкой, держась за руку, и многие тоже могут сказать «бэ», глядя на меня, или подумать: «Мать, ты че, такой чувак, фу». Каждому свое. Вывод всегда один — люди все разные. Кто-то говорит: «Это ужасно, этого не должно быть!» Почему? Пускай будет! Вот это очень плохая работа, очень плохой художник, но пускай он будет! Потому что это мне кажется, что это очень плохая работа, и я могу объяснить, почему мне не нравится этот художник, а кто-то скажет: «Это абсолютно гениально!» Дима (прим. Дмитрий Гутов — российский художник и теоретик искусства) вот носится со своим Лифшицем (прим. Михаил Лифшиц — советский философ и историк культуры). А я сколько читал этого Лифшица, ну невозможно читать, ну это демагогия просто, переливание из пустого в порожнее. Плохо, очень плохо. Но Дима Гутов гениальный мыслитель. 

V: Выставка во VLADEY называется «Ноты». Какая музыкальная композиция в них зашифрована?

В: Это важная вещь, которую очень многие игнорируют, — «что хотел сказать автор». Не надо думать, что я хотел сказать.

V: Но такой вопрос напрашивается. В свои работы вы включаете текст на множестве языках, будь то латышский или же идиш, и зритель едва ли способен без помощи понять, что он означает. Можно ли сказать, что вы как будто играете в особую игру и намеренно усложняете понимание работы?

В: Ну начни изучать языки, буквы хотя бы выучи грузинские. Есть люди, которые знают и грузинский, и иврит, и все письменности, и могут прочесть это. «Я не понимаю, что здесь написано». — Learn it!  

V: А насколько вашему искусству близко понятие «шифра»? Можно сказать, что вы пытаетесь что-то зашифровать и намеренно усложнить понимание работы?

В: Я хочу, чтобы никто ничего не понимал, хочу, чтобы люди остались наедине с какой-то вещью, которую они не понимают до остервенения. Чтобы они, допустим, меньше любили меня. Больше я тебя разозлю — больше любишь Тему Лоскутова (прим. Артем Лоскутов — художник, стрит-артист, организатор шествия-хэппенинга «Монстрация», в последнее время работает в авторской технике «дубинописи»). Чтак разозлил? — Ну хотя бы Лоскутов есть, фух! Как иначе без этого контраста ты поймешь, что, например, какой-нибудь *** лучше чем ***. Вот ты приходишь на одного, смотришь и думаешь: «Какая-то шляпа». Потом видишь другого, думаешь: «То, что нужно». А появляется какая-то шляпа, идешь на Чтака, думаешь: «О!» Только так мы и узнаем все. Потому что в моем мире это универсально-гениальные работы, в моем мире это будет вообще бомба-выставка, супер высказывание, но это в моем мире. А что такое мой мир? Я ушел, а выставка осталась. Как говорил Григорий Горин, «власти приходят и уходят, а народ остается». Я уйду, народ останется. Кто-то через 30 или 60 лет, может, скажет: «Вот был такой невероятно талантливый художник». А кто-то скажет: «Да это все фигня, он там то, он се». Всегда найдут, что сказать. 

Мастерская Валерия Чтака, 2015. Источник: arterritory.com

V: Музыка играет значимую роль для вашей творческой идентичности, это ясно и из названия выставки, и по тому, что у вас даже есть собственная музыкальная группа Sthow's Seths. Расскажите о ней, как она появилась?

В: Это очень важный момент, я всегда хотел быть рок-звездой. Не рок-музыкантом, а именно рок-звездой. Чтобы я приходил, а все такие: «Еее! Учанов пришел!» Это моя настоящая фамилия. Потом появился Чтак, чтобы все кричали: «О! Чтак!» Но это уже художник. В том виде, в котором я этого хотел, оно не произошло. На самом деле, сейчас я понимаю, что оно и не могло произойти в том виде. Тем не менее, благодаря какому-то моему статусу в художественном сообществе есть возможность играть, такой музыкальный перформанс. 

Выступление группы Sthow's Seths на открытии выставки Валерия Чтака «Ноты», VLADEY Space, 2021

Музыка импровизационная. У нас даже не репетиции, а тренировки, потому что мы тренируемся играть вместе. У нас очень крутой барабанщик Митя Власик, он закончил консерваторию, музыкант высокого уровня. Почему он с нами играет, для меня до сих пор загадка. На басу — Женя Куковеров из ЕлиКуки (прим. ЕлиКука —  дуэт художников Олега Елисеева и Евгения Куковерова, создают интерактивные проекты с включением живописи, инсталляции, видеоарта и перформанса). Какая у меня живопись, такая и музыка. Я мыслю и музыкально, и литературно. Я хочу, чтобы весь мир был мультиком, а я в нем — персонажем. Ну так плюс минус все и происходит… Я хочу, чтобы все было мультфильмом. Слава Богу, у меня есть эта возможность, но я продолжаю думать, что еще я бы мог сделать.

V: В вашем искусстве часто отмечают влияние Жана-Мишеля Баскии и Йозефа Бойса — это использование в работах текста и цветовой минимализм. Такие отсылки делаются вами намеренно? Какие еще художники повлияли на ваше искусство?

В: Бойс — это вообще мой любимый художник. Я считаю, что это величайший художник всех времен. Ну были великие художник, разумеется, и можно называть фамилии, но более крутого, чем Бойс, не найти. Баския просто как ролевая модель эксплуатации этого как бы уличного искусства. Конечно, это осознанно. 

Также повлиял Зигмар Польке, можно увидеть такую работу на выставке. Повлияли Чашник (прим. Илья Чашник — советский художник-супрематист), Ройтер (прим. Андрей Ройтер — один из основателей сквота «Детский сад», в живописи и реди-мейдах переосмысляет визуальную культуру позднесоветского пространства). Можно назвать массу имен, а можно ограничиться одним — Чтак.

Валерий Чтак. Sigmar Polke, 2021

V: То, что ваши работы всегда насыщены текстом, можно воспринять как отсылку к московскому концептуализму, однако концептуализм часто серьезен, а в вашем искусстве больше юмора, иронии, так?

В: Монастырский (прим. Андрей Монастырский — один из основателей московского концептуализма, создатель группы «Коллективные действия») на меня повлиял чуть ли не больше, чем Баския. После Бойса я бы важным для своей жизни и карьеры художником назвал Андрея Монастырского. У него есть работа — кепка, на которой написано «можно поднять». Ты поднимаешь, а там табличка «нельзя понять». И это абсолютно гениально: поднять-то можно, но нельзя поднять. Это и есть искусство. Я каждый раз на всех лекциях и мастер-классах, которые провожу, говорю, что искусство — это когда ты берешь магнит плюс и другой магнит тем же полюсом, и возникает такое ощущение, когда ты пытаешься их соединить, а они не соединяются. Это, может быть, неправильно, бессмысленно, но это классно. 

V: Вы два раза подряд входили в рейтинг 49ART, представляющий выдающихся современных художников в возрасте до 50 лет. Насколько это важно и приятно для вас?

В: Я по этому поводу могу сказать так: если ты попадаешь в этот список на второе или девятое место, то говоришь, что это все фигня, что тебе это неинтересно. Ты читаешь рейтинг и такой: «Э, а где я?» Если дают, то «почему так мало». Не дают — «а почему меня нет вообще». Но вообще все это правда фигня и тупость. Где-где, а в искусстве можно не соревноваться.  

Валерий Чтак. Ноты

Посещение выставки доступно по регистрации.

16 июня – 15 июля

Ежедневно с 11:00 до 20:00

VLADEY Space