Galerie Iragui. Интервью с Екатериной Ираги

Galerie Iragui

Основана: Москва, 2011

Создатель: Екатерина Ираги

Основательница Екатерина Ираги — о том, как из Парижа вернуться в Москву, от музейного дела перейти к современному искусству и ввести французских экспатов в процесс коллекционирования.

От музееведения к современному искусству

У меня классическое искусствоведческое образование, когда-то я была специалистом по французской живописи последней трети XVIII века. Училась в Сорбонне, потом в Школе Лувра на факультете музеологии, изучала экспографию, музеографию, управление музеями, реставрацию, хранение произведений искусства и так далее. После этого я около года работала в отделе культуры Лувра, потом в парижском Музее декоративно-прикладного искусства, в Фонде Кандинского, в частном секторе, у эксперта по старым мастерам… Весь этот опыт помог мне понять, что для меня очень важен диалог. Отсутствие обмена мыслями, эмоциями и чувствами приводило в депрессивное состояние. И в этот момент одна новая приятельница — молодая художница — попросила помочь с организацией ее персональной выставки в Лондоне. Ее, в свою очередь, пригласил какой-то приятель-архитектор сделать выставку в его бюро. Это была, конечно, авантюра — мы не представляли себе ни пространства, ни публики, ни технических трудностей... Выставка состоялась, пришло много разных интересных, образованных людей, я получила большое удовольствие, обсуждая искусство с ними… Мне захотелось повторить опыт. Вскоре я познакомилась с другими студентами Ecole des Beaux Arts и предложила сотрудничество. Это было новое поколение французских живописцев, и это было мое поколение — общаться было просто. Они были выпускниками, никаких галерей у них не было, и я тоже, собственно, не была еще галеристом, а скорее куратором — мы делали выставки в общественных пространствах, а потом у меня дома. Одна из комнат в квартире служила выставочным залом, мы открывались для публики только на время вернисажа.

Из Парижа в Москву. Первые выставки

Первую выставку в Москве я показывала в Музее архитектуры, в флигеле «Руина», при поддержке посольства Франции в Москве и Французского культурного центра. Это был июнь 2004 года, прямо перед Первой Московской биеннале современного искусства. Выставка называлась Paranoïa, в ней участвовали работы семи французских художников.

Paranoïa проблематизировала живопись как средство критической рефлексии в эпоху тотальной массмедийной реальности. Навязчивые картинки, порождаемые буржуазной массовой информацией, становятся идеями-фикс коллективного сознания, преследуют его повсюду в качестве фантазмов желания. Молодые французские художники, приглашенные участвовать в проекте, из лавины визуальной продукции, поставляемой телевидением, рекламой, глянцевыми журналами, кино и интернетом, выбрали несколько иконических образов, которые трансформировали в картины традиционными живописными средствами…

После этого проекта я получила приглашение от посольства Франции курировать выставку Кристиана Болтанского — тоже в здании Музея архитектуры во время биеннале. Французский куратор не могла приехать в Россию и поэтому on the site работала с проектом я. Сам Болтанский приехал в Москву — и поразил меня своей необычайной гибкостью, толерантностью и креативным подходом к непростым условиям, которые были в тогда еще мало приспособленной для выставок «Руине». Для меня этот проект стал настоящей школой кураторства.

Галерея на Полянке и французские соседи

Я родилась в Санкт-Петербурге, прожила 15 лет во Франции, и, когда приехала в Москву, никто меня здесь не знал. Поэтому моя первая среда, которая меня приняла и сделала своей, — французские экспаты. Надо сказать, что большинство из них не были коллекционерами до того, как стали покупать и собирать искусство с нами. Просто это люди, воспитанные по-европейски, и у них есть такой рефлекс — быть внимательным к культуре, которая дала им возможность экономического благополучия, возможность сделать свой бизнес. Они были благодарны, что я открыла им двери в мир российской современной культуры, и многие стали коллекционерами.

Мне также очень повезло, что я приехала в то время, когда послом Франции был Stanislas de Laboulaye. Он и его жена Pauline de Laboulaye искренне интересовались современной культурой России, и посольство Франции в то время было настоящим Домом художника. Мне посчастливилось познакомиться и какое-то время сотрудничать с такими замечательными дипломатами культуры, как Joel Bastinaire, Nicolas Chibaeff, Blanche Grinbaum Salgas, Igor Sokologorsky.

У французов очень большая расположенность к русской культуре. Каждый что-нибудь хорошо знает: музыку, литературу, искусство… На этой почве легко развивать интерес к русскому современному искусству.

Покупатели и коллекционеры

К сожалению, у нас нет грантов для галерей — ни частных, ни государственных. С господдержкой современного искусства в общем в России все непросто, и визуальная эстетика направлена на прошлое, а не на будущее, все создается на некой ностальгии… В некоторых странах Европейского союза многие галереи, представляющие художников страны на международных ярмарках, получают поддержку. А здесь ты один в море-океане, нет никакой помощи.

В России в основном не коллекционеры, а покупатели: люди делают так называемые эмоциональные покупки. Они не думают о том, что своими покупками поддерживают институцию, которая помогает художникам быть более видимыми, востребованными и значимыми. Наши соотечественники, конечно, стали сегодня более заинтересованными в том, что происходит в музеях современного искусства, они поворачиваются в сторону живой актуальной культуры, но пока редко становятся опорой, поддержкой галереи, настоящими коллекционерами-меценатами.

Наверное, еще и потому, что не установилась традиция — ведь никто из наших родителей не был коллекционером или галеристом. В Советской России были нумизматы, филателисты, собиратели каких-то специфических объектов, но это нельзя сравнивать с коллекционированием современного искусства. В искусстве провозглашаются условные ценности, которые не связаны непосредственно с предметом, а скорее с идеями. Поэтому, мне кажется, важно говорить о разных видах и стратегиях коллекционирования, обсуждать, популяризировать и пропагандировать филантропию и меценатство в искусстве. А также обсуждать поведенческие паттерны нашего постсоветского коллекционера-покупателя, который часто не верит в свой вкус и предпочитает общее мнение. Коллекционирование — это как раз способ поверить в себя, в свои возможности, идти не за общим трендом, а следовать собственному мнению, опираться на индивидуальность.

Галереи и коллекционеры — мутирующие связи

Галерея — это маленькая институция, поэтому так важно с самого начала определиться, какие эстетические и интеллектуальные ценности она будет защищать. Ну и второе — ты не сможешь защищать то, во что сам не веришь. Без увлечения вообще невозможно. Все галеристы — это люди увлеченные, которые живут, горят своим делом.

Сегодня галерея обязательно должна быть международной. Поэтому начинающему галеристу лучше всего пройти какую-то стажировку — сначала в местной галерее, потом в зарубежной, чтобы развить более глубокое и масштабное представление о профессии. Очень важны симпозиумы, как, например, Talking Galleries в Барселоне. Ярмарочная деятельность сделала галерейный бизнес глобальным. Все европейские галеристы говорят на трех-четырех языках, постоянно путешествуют, делают международные коллаборации…

Сегодня на сцену выходят и коллекционеры. Это интересная тенденция: везде в Европе коллекционеры стали играть столь же важную роль, что и галереи. Они не просто приобретают работы художника, они с этим работают, рассказывают, показывают, популяризируют, знакомят. Практически делают для художника то, что делает галерист. Некоторые коллекционеры очень сильно влияют на карьеру художника.

Российское искусство и взаимопонимание

Мне кажется, что российское искусство — одно из самых интеллектуальных, интересных, значимых. Но я говорю об искусстве, а не о рынке, не рынок рождает искусство, он его только подогревает. В искусстве же, как мне представляется, главный двигатель — это взаимопомощь. И мне кажется, что художники правильно поступают, когда, при нехватке галерей объединяются и делают выставки, открывают пространства. Очень важно находиться на одной волне и найти товарищей по искусству, которые столь же активны.

Ведь на самом деле современное искусство не про вещи, а про отношения между людьми. Галерея среднего и малого формата может выжить, если художник по-настоящему ее партнер и соратник. А коллекционер покупает работу, потому что он понимает мысль этого художника, разделяет или поражен его идеей.

Но есть, конечно, и другие причины, по которым люди приобретают искусство, есть инвестиции, как в ценные бумаги, — это совсем другая история, которая мне неинтересна. Непонятно, когда российское искусство реально станет этими инвестиционными бумагами, и прелесть его не в этом. Я больше за эмпирическое проживание современного искусства. Быть сегодня, иметь какое-то видение сегодняшнего дня, думать через эту призму о будущем и разделять это с художниками.

О художниках, представленных на аукционе

Мой первый контакт с миром современного российского искусства произошел в 2003-м году, когда я через французского куратора познакомилась с Пашей Пепперштейном. Мы сделали грандиозную и абсурдную (в духе московского «психоделического» концептуализма) выставку в Бриллиантовый центр Лорензи в Париже, и с этого началась профессиональная и, одновременно, очень личная дружба. Совершенно естественным образом, когда я переехала жить в Москву в 2008 году, Паша познакомил меня со своими друзьями. Первым из них был Серёжа Ануфриев, один из инспекторов-основателей знаменитой группы  «Инспекция “Медицинская герменевтика”». Сережа, как и Паша, обладает необыкновенным даром рассказчика и талантом создавать новые супермиры. Невозможно не попасть под обаяние его повествований и теорий. Несомненно, он один из главных гуру искусства 1980-1990-х. История его жизни и творчества звучит как увлекательная книга. В одну из наших первых встреч Серёжа подарил мне книгу о легендарном Георгии Гурджиеве, российском мистике греко-армянских кровей, родившимся в 1877 году. Связь Ануфриева с ним проявляет себя не только посредством  очевидного внешнего сходства, но также и через внутренний огонь. Гурджиев – духовный учитель, писатель, композитор, путешественник и вынужденный эмигрант, чья деятельность была посвящена саморазвитию человека, росту его сознания и бытия в повседневной жизни. Ровно эти строчки можно сказать и о Сергее Ануфриеве, которого с уверенностью можно назвать последователем «Четвертого пути».

С Георгием Литичевским я познакомилась в 2004 году, на моем первом кураторском проекте французских художников в Москве. «Связным» стал мой приятель еще по парижской жизни, но уже тогда вернувшийся в Москву, Гоша Острецов. Эти два Георгия в середине 1980-х организовали группу George&George, перекликаясь со знаменитым английским дуэтом Gilbert and George. Судя по фотографиям и рассказам, группа George&George являла собой то, что я бы назвала Russian New Wave, то есть представляла собой отказ от устоявшихся и уже исчерпавших себя способов выражения и предсказуемости повествования. Затем наше знакомство продолжилось в Париже, где в долгих прогулках по историческим частям города Георгий Литичевский окончательно поразил меня своей многогранной эрудицией дипломированного историка. И тем интереснее было смотреть на его новейшее искусство комиксов, которое не только отражает, но и формирует сознание современного человека. В комиксах Литичевского перед нами предстают то исторические личности, то муравьи-психопаты и цветы-зомби... Но все они мечтают об одном — о мировой гармонии, порядке и уверенности в завтрашнем дне, что и выдает в Георгии великого гуманиста современного российского искусства.

Интервью с галеристами-участниками к аукциону ГЕРОИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ