Торги закончились
Пейзаж — любимый жанр Олега Васильева. Он присутствует почти в каждой его картине, пусть иногда едва заметен на заднем плане основного сюжета. Но если уделить внимание именно пейзажу как таковому, то здесь у Васильева скрыто немало секретов. Пропущенные «сквозь фильтры» воображения художника даже на первый взгляд вполне схожие с реальностью виды природы приобретают метафизически-медитативные ноты. Мы то ли смотрим кадры из какого-то арт-хаусного фильма, то ли замираем, пытаясь воссоздать в памяти полузабытые детали прошлого, подернутые дымкой неумолимого времени. «Формирование собственного видения у меня связано с конкретными местами, хранящими энергию прошлой жизни, с картинами природы, которая изучена страданием, но остается прекрасной в своем противостоянии безликой силе “прогресса”», — рассказывал Васильев.
Созерцание произведений Олега Васильева рождает в голове поэзию и даже не всегда какую-то конкретную — просто поэзию как ощущение. Своей медитативностью они напоминают о японских трехстишиях хокку. Представленная на торгах литография — особый случай, поскольку она принадлежит к серии работ, вдохновленных стихотворениями Всеволода Некрасова, друга художника и одного из ярчайших представителей так называемой «второй волны русского авангарда» — движения в изобразительном искусстве и литературе оттепели, которое сформировало новый художественный язык.
Поскольку для творческого подхода Васильева характерно неоднократное обращение к полюбившимся ему сюжетам, он нередко создавал целые серии картин и графические циклы. Существует несколько вариантов и этой композиции с мужским силуэтом: один из таких триптихов хранится в собрании Московского музея современного искусства. На нем напечатано знаменитое стихотворение Всеволода Некрасова «живу и вижу...», в котором поэт анализирует две неотъемлемых для своего творчества концепции: «жизнь ужасна» и «жизнь прекрасна». Олег Васильев удивительно тонко чувствует поэзию Некрасова и неслучайно выбирает именно медиум графики для цикла иллюстраций к его стихам. Дело в том, что произведения Некрасова известны своим аструктурированным синтаксисом. Строфы его стихотворений дробятся на колонки, потом снова сходятся в одну, потом вновь расходятся на два русла — то есть они очень графичны и собой рисуют некий узор. Именно поэтому иллюстрации к стихам Некрасова в исполнении Васильева выполнены в виде двухцветной литографии, которая обнажает саму структуру композиции и позволяет расставить верные смысловые акценты.
Работа была создана, когда Олег Васильев уже эмигрировал в США, и это вполне мог бы быть американский пейзаж. Однако необъяснимое внутреннее ощущение подсказывает, что перед нами Россия. Здание, на которое смотрит герой работы, по своему архитектурному строению напоминает дом с мезонином — отсылка к одноименному рассказу Антона Чехова, или же Дом творчества в Переделкине — место притяжения советских поэтов, где они жили, работали и отдыхали, что, несомненно, добавляет символизма произведению. Сам силуэт своей мощной комплекцией похож на памятник Владимиру Маяковскому, который стоит на Триумфальной площади. Ландшафт — деревья с опавшими листьями, отражающиеся в лужах, — также очень знакомый. Жители средней полосы России наблюдают его каждую осень или весну. В своих работах, и представленный лист — не исключение, Олег Васильев словно парит над мирской суетой. Тот «вечный покой», который изображали его любимые русские пейзажисты XIX века, ведь и правда вечен: сегодня мы любуемся природой, которой как тогда, сто лет назад, так и сейчас нет до нас абсолютно никакого дела. V
Некрасова», 1991. Московский музей современного искусства
Подробный отчет о сохранности высылается по запросу.
