«Картина “Наступление” была написана в мае 2022 года. Как художник я не мог не реагировать на стремительно изменившуюся историческую ситуацию и искал образы, которые бы были для этого уместны — выразительны, но лишены журналистской нарочитости, доступны, но способны стать носителями множественных смыслов. То, чему мы все сейчас выступаем свидетелями, если, конечно, не прячемся в привычные для своей социальной группы декорации, — это выведенная в крайней форме история из числа вечных историй: борьба за жизнь и сопротивление смерти, столкновение молодости и глубокой архаики, торжество насилия над естеством. На эти темы писали многие, но уже долгое время их принято сторониться, избегать, обходить. Думаю, что сейчас художник более не может так себя вести. Как минимум, я не смог.
Эта вещь выстроена на столкновении двух противоположных визуальных элементов — цветущих подсолнухов и черепа мамонта, установленного, как танковая башня, на гусеницы. Современная техника, направляемая доисторическими, непостижимым каким-то образом до нее добравшимися ископаемыми, сминает и уничтожает на своем пути все живое. Простое, даже наивное высказывание. Но мне совсем не стыдно за эту наивность. “Расстрел 3 мая 1808 года” Гойи, “Мечты и ложь генерала Франко” и “Резня в Корее” Пикассо — тоже в своем роде наивные вещи, что определяет также и силу их художественного воздействия.
Художник — не памфлетист, не моралист и не политактивист (хотя некоторые изображают себя таковыми). Мы сгущаем внешнюю реальность до образов, цель которых стать временными станциями восприятия действительности для всех остальных. Доминирующий образ “Наступления” — техноархаический черепно-гусеничный гибрид представлял для меня самоценный пластический интерес. У меня много картин с черепами, более того, рисованием черепов животных я занимался с детства, когда посещал школу при Доме архитекторов, где молодые педагоги предлагали нам в качестве заданий создание огромных графических вариаций на тему саморазрушающихся машин Жана Тэнгли (в некотором роде изображенное мной и представляет собой такую “саморазрушающуюся машину”). Среди работ Тэнгли я всегда выбирал те, что включают в себя череп — кажется, тогда я серьезно развил на этом свои навыки рисования… Так что, сама пластическая структура черепа обладает для меня необычайной притягательностью.
В Дудинке, в местном краеведческом музее, несколько лет назад я увидел скелет мамонта в очень хорошей сохранности, который произвел на меня впечатление, сравнимое с величием какой-нибудь готической капеллы или мавританских дворцов Андалусии. Время от времени я возвращался в мыслях к этому занимательнейшему объекту, но не мог понять, как можно творчески его применить. И вот сейчас этот мотив наполнился содержанием и, кажется, заработал в полную силу. В техническом смысле картина несколько отличается от того, что я делал ранее. Этому способствует смена привычного основания — холста, картона, бумаги на ОСП — ориентированно-стружечную плиту с ее рыхловато-волокнистой структурой. Выбор ее для работы был почти случайным — мне нужно было закрыть чем-то стены своей новой мастерской. Но в итоге панели ОСП привлекли меня своей фактурной поверхностью, по которой краска распределяется менее равномерно, за счет чего вскрываются все живописные слои, а поверхность приобретает большую сложность. К тому же сам этот материал более прост, суров и аскетичен — кажется, эта заложенная в нем суровость вполне созвучна духу наших дней».
Егор Кошелев
на колесах со смолой, металлолом,
запчасти для мотоциклов, шланги,
череп бегемота, 200 х 310 х 200 см.
Музей Тэнгли, Базель, Швейцария
Подробный отчет о сохранности высылается по запросу.
