Из всей молодежи, устремившейся во второй половине 1950-х к абстракционизму, Михнов-Войтенко выделялся широтой и глубиной своих экспериментов. Он не ограничился модным экспрессивным ташизмом и дриппингом, стильным инженерным дизайном под Мондриана или Родченко, манящей всеми своими членами и члениками сюрреалистической биоморфной формой. Конечно же, все это он изучил и опробовал, и достиг в этом несомненных успехов перед всеми своими коллегами-соперниками, поскольку обладал абсолютным слухом в области форматов, линий и цвета. Но Михнов должен был найти в абстракции свой путь, сделать ее своим, личным, а не заимствованным языком. И ему превосходно удается решить эту сложную профессиональную задачу, дать еще одно начало абстракционизма, когда сама беспредметная живопись уже ушла от начал довольно далеко и повсеместно академизировалась. Решающим становится овладение пространством: Михнов, единственный из своих российских современников, берет гигантский формат, который, как у Поллока, делает картину не только произведением живописи, но и частью света.
В конце 1960-х Михнов приходит, как и многие большие мастера ХХ века, к минимализму: он ограничивает себя в творческих средствах, придумав способ «растекать краску» — акварель и даже темперу — на бумаге небольших форматов. Истоньшая телесные пласты своей живописи, он выбирает не минимализм формы, а композиторское самоограничение в изобразительных средствах, чтобы заново открыть истину, подвергнутую сомнению: при помощи живописных средств можно создавать бесконечно разнообразные формы. Он выбирает себе канон, живописное послушание, чтобы представить свободу как результат. Потому что свобода важна не для самой себя, не для самовыражения, но ради полноты представления мира, в котором взгляд абстракциониста Михнова видит чрезвычайно остро, конкретно и живо. Взгляд Михнова способен в секунду преодолеть дистанцию от изначального, неоформленного материала, взятого в полноте чистоты, до совершенного образа, отформатированного из этого материала. Михнов, будучи идеальным современным художником, не скрывает свои выразительные средства, дает им жить, но, подобно художникам классическим, он представляет и абсолютно убедительный свободный от воли своего создателя совершенный образ, который получает уже собственную жизнь, отдельную от материалов, пошедших на его постройку.
Екатерина Андреева
Вступительная статья к изданию «Евгений Михнов-Войтенко». М.: «Скорпион», 2007. Публикуется с сокращениями
Фото: Геннадий Приходько
Подробный отчет о сохранности высылается по запросу.
