«Хвостокрутка» — образ, выросший из шутливой словесной импровизации и обретший в конечном счете парадоксальные сюрреалистические черты. Я часто пишу животных — даже не столько из натуралистических и природозащитных интересов (хотя тезисы экоактивистов мне в подавляющем большинстве близки), сколько с целью расшатывания сложившихся шаблонов восприятия искусства, введения новых, непредусмотренных в антропоцентрической культурной модели творческих агентов.
В одной из своих ранних композиций я вывел и лису — но скорее как персонажа в духе гетевского Рейнеке, и именно морду. Изображение же лисьего хвоста вплоть до последнего времени оставалось нерешенной задачей… Недавно, смотря вполглаза новости, я был изрядно удивлен телесюжетом о возросших случаях появления лис в Москве. Точнее сказать, привлекло меня то, что я боковым зрением воспринял как ОРАНЖЕВЫЙ ДЫМ — немедленно прилип к экрану и увидел кадры с резво мечущимся над асфальтом хвостом. Тут же (и с железным соблюдением логики!) рыжий дым-хвост смонтировался в моем воображении с источником дыма, обозначенном во второй части слова — самокруткой — став единым целым. Оставалось только перенести наблюденное на холст…
Работа исполнена акрилом в многослойной живописной технике, восходящей по приемам к старинной темперной плави, (в десятках полупрозрачных прописок, создающих финальный красочный слой, сочетаются лессировки, штриховые и точечные ретуши), что позволило добиться предельной четкости фокуса, особой материальной убедительности, обязательной для каждого случая проявления столь причудливых визуальных образований на территории искусства.
Егор Кошелев
Егор Кошелев — внимательный наблюдатель современной культуры, ее критик и ироничный комментатор. Благодаря академическому образованию, полученному в Академии имени Строганова, он блестяще владеет художественным мастерством. Однако в творчестве Кошелева реалистическая школа советской живописи стала лишь базой, в которую вклиниваются и которую трансформируют самые разные стили. Кошелев использует историю искусства как багаж, из которого достает различные историзмы — от маньеризма до футуризма и неограффити. Как будто Якопо Понтормо, Пабло Пикассо или Умберто Боччони вдруг попали в ХХI век и стали соавторами современного художника. Используя разные художественные языки, он не переписывает историю искусства, но добавляет их в свое творчество, как краски в палитру. В последнее время художник занимается переосмыслением модернизма и его формальных приемов, оставшихся в далеком прошлом, вне современной арт-моды. V
Подробный отчет о сохранности высылается по запросу.
