«В 1994 году на даче у моего знакомого я увидел необычный крючок, на котором висела одежда. Он был сделан из старой зубной щетки без щетины и согнут, очевидно, на огне. Было что-то необычное в самом моменте узнавания этой вещи. Я вдруг прозрел и вспомнил десятки подобных самодельных вещей, уже виденных мною… Раньше я их и не замечал…» — так зародилась идея знаменитого проекта Владимира Архипова «Музей самодельной вещи». Значительно опередив и предвосхитив нынешнюю моду на артистическо-антропологические исследования, Владимир Архипов выбрал художественную стратегию коллекционирования самодельных предметов и связанных с ним историй, тем самым открыв целую вселенную не столько советского и постсоветского, сколько универсального человеческого «бытия в быте», где творческий дух проявляет себя в минимальных преобразованиях наличествующих вещей. Показывая, как идеи конструктивизма и жизнестроительства отчасти вынужденно проникают в практики повседневности, Владимир Архипов предстает наследником советского авангарда. А сочувственное внимание к «маленькому человеку» и его житейским заботам делает художника продолжателем традиций русской литературы в ее гуманистическом измерении.
Идею должна была подтвердить или опровергнуть жизнь и Владимир Архипов отправился к отцу, с многочисленных «штуковин» которого коллекция берет свое официальное начало. Потом к процессу были «подключены» родственники, друзья — у всех что-нибудь да находилось. И вскоре, благодаря сарафанному радио, люди сами стали звонить Архипову и рассказывать про увиденные где-то уникальные объекты. Затем пришла и идея записывать рассказы владельцев вещей — так процесс документации стал более «научным». Процесс поиска и пополнения коллекции развивался стремительно и через несколько лет вышел за границы России: в 23-х странах мира найдено около 2000 объектов. «Вещь становится вещью, только обретая индивидуальное имя, имя собственное. Сами авторы, как правило, никак не называют свои творения, и я считаю себя не вправе называть их. По названию, стул Васильева отличается от стула Попова только именем и не остается ничего другого, как вводить имя автора в название работ: “Стул Васильева”», — объясняет Архипов.
Собственную жизнь Владимира Архипова эта, по выражению искусствоведа Екатерины Деготь, «народная материальная культура» изменила безвозвратно. По образованию Архипов, окончивший Радиотехнический институт (1983), инженер авиационной промышленности. Как и многие в начале 1990-х он отказался от профессии и занимался строительным бизнесом. Но вместе с зарождением своего проекта, он постепенно и бесповоротно перешел на сторону культуры — стал «археологом и социальным антропологом». Хотя тяга к искусству у него все же была изначально: еще будучи инженером, с 1987 года Архипов брал частные уроки по рисованию, конструированию, скульптуре.
По сути, собрание Владимира Архипова базируется на пересечении двух магистральных линий искусства XX века — ready-made и objet Trouvé. Но в его случае ready-made не типичный, а уникальный. Музей Архипова это место где утилитарная вещь обретает эстетический статус, а «обычный» человек, сделавший ее, становится автором. Статус самого Архипова — разный на разных этапах проекта: исследователь, художник, куратор, коллекционер.
«Самодельная Россия» — проект необычайной смелости. В стране, где до сих пор часто не понимают даже музейное искусство, если оно хотя бы чуть-чуть выходит за рамки привычного, наделить элитарной ролью исключительного изрядно потрепанный эксплуатацией и редко красивый бытовой предмет — в этом заключается истинное новаторство. Кстати, если сам автор называет свою вещь изобретением, то Архипов ее в коллекцию к себе не берет: «Для меня важно другое. Я хочу выполнять роль некоего социального посредника, сделать авторами простых людей, расширить поле потребителей и изготовителей современного искусства — расширить поле рефлексии». Вот лишь несколько примеров людской смекалки, приведенных в каталоге «Вынужденные вещи» (2003): антена из вилок (1993), кипятильник с бритвой вместо нагревательного элемента (1989), самодельная кисточка для рисования из пряди женских волос (1996), двухместная мышеловка (1998), столовая ложка с выпиленным отверстием для пускания мыльных пузырей (1994)… И еще множество самых разных вынужденных приспособлений. «...сегодня история заменяется археологией — археологией современности, которая уже завтра уйдет в зону забвения. Только искусство может сохранить эти постоянно исчезающие вещи, утрачивающие свою полезность, свое применение, свое место в жизни. Это как раз то, чем занимается Владимир Архипов: он спасает вещи от забвения и при этом дает нам возможность наблюдать те следы, которые оставила на них история их бытования. Музей, создаваемый Архиповым, это археологический музей нашей современности — в сущности музей нашей жизни» — писал о проекте Борис Гройс.
Представленный летний душ Александра — удивительная конструкция, созданная работником автопарка, где было множество списанных старых автобусов. Александр забрал с работы несколько автобусных дверей, у себя на участке поставил их «уголком», собрав нечто вроде ширмы. Сверху на двух перекладинах закрепил бочку для воды, которая нагревалась от солнца, и простенький кран — летний душ готов. Так рассказывает историю сооружения Борис Петрович, сосед создателя Александра.
Объект был найден друзьями Владимира Архипова в 2007 году в Южном Бутове. «Я поехал туда и нашел на участке около частного дома душ из автобусных дверей, — рассказывает художник — Познакомился с хозяином соседнего дома Борисом Петровичем, расспросил его об этой конструкции и попросил душ на выставку. Он не только согласился его отдать, но и был рад, что душ кому-то понадобился, так как в это время их частные дома сносили в принудительном порядке под застройку многоэтажками, а им, жителям этой деревни, хотелось хоть как-то сохранить память о родных местах. Я обещал, что сохраню их душ, а возможно, он проживет еще долгую жизнь благодаря волшебной силе искусства». V
Публикации
Мизиано В. Владимир Архипов. М.: Ад Маргинем Пресс, 2014. С. 46
Arkhipov V. Home-Made Europe. Contemporary Folk Artifacts. London: FUEL, 2012. P. 153
