История искусства знает немало случаев, когда определенный архитектурный мотив или узнаваемый фрагмент городского пространства дает художнику необходимый импульс для плодотворных поисков в сфере выразительной живописной формы. Достаточно вспомнить хрестоматийный пример Руанского собора, вдохновившего Клода Моне на создание признанного шедевра, или буксир на реке — подлинный «фирменный знак» другого классика французского пейзажа Альбера Марке. Для петербургского художника Ильи Овсянникова вид на Троицкий собор в какой-то момент также, пожалуй, стал именно таким необходимым предлогом для поиска обобщенной, целостной декоративной формы. Это направление выступает еще заметнее в сравнении с двумя другими вариантами «Троицкого собора», где очевидна связь с классической традицией ленинградской пейзажной школы 1930-40-х годов.
В своем новом произведении художник в какой-то мере выступает продолжателем боннаровской традиции, некогда ставшей альтернативой набирающим силу поискам фовистов. Илья Овсянников разыгрывает сложную партитуру белого, который то сгущается в свободно намеченных объемах архитектурных сооружений и тротуаров набережной, то становится более легким в изображении неба, кажется, раскаленного знойным солнцем. Атмосфера солнечного дня убедительно передана не за счет световоздушной перспективы или привычной для художника лаконично-обобщенной трактовки форм зданий, взятых в напряженных контрастах (это заметно как раз в видах Троицкого собора, запечатленного зимой или в белую ночь). Главное — умение выразительно воплотить ощущение праздничной, несколько расслабленной атмосферы жаркого лета. Неспешное движение пешеходов и прогулочного кораблика только подчеркивает безраздельное господство света. Этот свет способен не просто смягчить окраску стен домов. Он может выступить пластической и эмоциональной доминантой картины и даже становится материально осязаемым...
Илья Овсянников завершает свою трилогию-посвящение Троицкому собору на мажорной ноте. В отличие от знакомой нам «соборной» серии Клода Моне он ищет в полюбившемся архитектурном мотиве не тончайшие, еле уловимые нюансы, но нечто устойчивое, определяющее в живописном и эмоциональном колорите города — укрытого снегом или погруженного в легкий полумрак белой ночи. В результате именно образ летнего полдня становится необходимым звучным завершающим аккордом в новом цикле петербургских мотивов Ильи Овсянникова.
Руслан Бахтияров
