О художнике

Егор Кошелев — внимательный наблюдатель современной культуры, ее критик и ироничный комментатор. Благодаря академическому образованию, полученному в Академии имени Строганова, он блестяще владеет художественным мастерством. Однако в творчестве Кошелева реалистическая школа советской живописи стала всего лишь базой, в которую вклиниваются и которую трансформируют самые разные стили. Кошелев использует историю искусства как багаж, из которого достает различные историзмы — от маньеризма до футуризма и неограффити. Как будто Якопо Понтормо, Пабло Пикассо или Умберто Боччони вдруг попали в ХХI век и стали соавторами современного художника. Используя разные художественные языки, он не переписывает историю искусства, но добавляет их в свое творчество, как краски в палитру. 

Ранние проекты Егора Кошелева были связаны с эстетикой граффити: сам художник некоторое время занимался этим видом уличного искусства. Знаковые системы эпохи высоких технологий, ее коды были им переосмыслены с большой долей иронии. Затем в центре его внимания оказалась фигура художника: для него, как и для многих сегодня, автор оказался даже интереснее собственного произведения. Так появился сюжет о выдуманном художнике — сюрреалистичный, пародийный, но также полный самоанализа.

«Последний художник» — альтер эго Егора Кошелева: рефлектирующий и амбициозный персонаж, характерный для московской арт-сцены тип «молодого художника». Он — организатор подземного (читай, андеграундного) сопротивления, которого поддерживают его скромные обитатели. Землеройки, крысы, кроты, сколопендры — члены нового художественного сообщества, представители «крысиного концептуализма», «акционизма кольчатых червей» или «абстрактной живописи кротов». 

В последнее время художник занимается переосмыслением модернизма и его формальных приемов, оставшихся в далеком прошлом, вне современной арт-моды. Как, например, принцип симультанности движения, характерный для футуризма, или круговой показ пластической формы при помощи рассечения пространства и объема, присущий кубизму. Только вместо скрипок, над которыми колдовали кубисты, Кошелев препарирует бумажные стаканчики из-под кофе, мусорные ведра или наушники. Впрочем, этот эксперимент не самоцель. Главное для художника — исследовать как приемы футуризма и кубизма могут отразить оптику взгляда человека цифровой эпохи. Игра со стилями прошлого в чем-то напоминает моду на винтаж — это возможность выделиться из толпы и в то же время остаться уникальным и современным.
 

О лоте

Неомодернистская линия искусства Егора Кошелева продолжается и в его картине «Большая стрижка». Молодой человек сидит в кресле одного из самых модных мест современного города — в барбершопе. В этой картине все находится в движении: ножницы, руки парикмахера, голова героя. Силуэты рук и ножниц множатся по принципу симультанности в футуризме — первом стиле ХХ века, в котором выразилась динамика индустриальной эпохи. Это упоение движением и безумной скоростью жизни и сегодня — одна из главных примет времени. 

В представленной картине, как считает сам автор, «современный юноша предстает в противоречивой роли заказчика-жертвы — искушенный потребитель как заложник социума». Впрочем, что на что влияет, не вполне ясно: то ли имидж диктует правила жизни человеку, то ли сам человек все же выбирает свою идентичность. При этом зритель и сам персонаж видят одну и ту же картину: в то время как мы смотрим на героя со стороны, сам себя он видит в зеркале, и не только. В руках юноши телефон — он запечатлен в момент, когда делает селфи. Так что изображение умножается настолько, что становится совсем иллюзорным.

Человек с телефоном, фотографирующий себя, — столь характерный для нашего времени сюжет, что сегодня его можно назвать иконой современной жизни. Поэтому сама техника живописи приближена к приемам темперного иконописного письма, передающего особую светоносность красочного слоя, многообразие полутонов и утонченную трактовку формы. V

Выставки
«Похититель будущего прошедшего». Галерея The Ugly Swans, «Рихтер», Москва, 2018.