Леонид Пурыгин — художник, словно задавшийся целью стать архетипическим гением-нонконформистом: непростое детство в военном городке под Наро- Фоминском, ранний уход из семьи и школы, ряд провалов при попытке поступить в художественное училище, частое пребывание в психиатрических клиниках, известность в узком кругу московского «квартирного андерграунда». В 1988 году к нему приходит слава: две его картины продаются на первом московском аукционе Sotheby’s, Пурыгин эмигрирует в США и изредка наезжает в Россию. Его самый известный проект, осуществленный в 1992 году, — организация выставки российского «наивного искусства» и посвященной этому направлению галереи (он сам в это время считался признанным мастером «наивного искусства»).
Действительно, его творчество чаще всего относят к «ар брют», а самого художника называют «настоящим нутряным примитивистом». В работах Леонида Пурыгина отмечают влияние и русской иконы, и лубка, и Иеронима Босха, и вообще северной школы Возрождения — и при этом он глубоко оригинален. Искусство вырастает из его жизни (как цветы на его картинах растут «из любого сора»), и самое замечательное — это его личная мифология, делающая картины легко узнаваемыми. Эта мифология возникла из пограничного опыта художника — переживания клинической смерти, в результате которого в значительной степени сформировалось его художественное видение и стиль.
Творчество Пурыгина относится скорее к психоделическому искусству, для которого «пограничные опыты» являются основным источником вдохновения. В его творчестве мы видим все отличительные черты психоделического искусства, начиная с непринадлежности Пурыгина к художественному «цеху»: сочетание натурализма, иронии и экспрессии, обилие сниженного стиля и ненормативной лексики в подписях к картинам, социальная сатира, повышенный интерес к безобразному и пугающему. Одна из основных черт психоделического искусства — выявление метафизического в обыденном. Отсюда интерес к архаическим и экзотическим религиозным практикам и представлениям, на основе которых начиналось уже самостоятельное «религиозное творчество» — это было широко распространено во времена психоделической революции 1960-х, и именно это мы видим у Леонида Пурыгина. Наконец, еще одна черта, которая роднит его с психоделическим движением, — это тема космоса и любви, наполняющая его произведения (так, одна из работ подписана «Мир да любовь. Космос — это красота»).
Представленная картина соединяет христианские и языческие мотивы. Она построена по трехчастному принципу и являет нам три мира: нижний представлен библейскими или мифологическими чудовищами; в среднем, человеческом мире, происходит свадьба; и в верхнем мире, божественном, парят два ангела и птица Сирин из славянской мифологии. Обрамляют композицию архетипические образы — гора и «мировое древо», которые встречаются и в иконописи (вспомним, например, «Троицу» Андрея Рублева). Как часто бывает в русских народных промыслах, в сцене свадьбы у Пурыгина переплетаются православная традиция, представленная храмом, и языческая, которую символизирует лукошко с цветами. И покровительствуют новобрачным как христианские силы (ангелы), так и языческие (Сирин) — они защищают от темных сил истинную любовь.V
