Иван Чуйков, названный однажды кем-то из критиков «еретиком станковизма», уже долгие годы исследует шаткие границы реальности и иллюзии в живописи, умея минимальными средствами добиваться максимальной выразительности своих произведений и в большей мере акцентируя внимание на том, не что изображено (сюжет), а как. При этом его работы могут быть визуально абсолютно разными, поскольку они не ограничены рамками того, что принято определять понятием «узнаваемый стиль художника». «Отказ от собственного стиля принципиален для меня», — говорил Чуйков, отмечая, что подобный подход дает возможность для бесконечной игры с формами и образами, позволяя достичь ощущения внутренней свободы. Эта внутренняя свобода имела важнейшее значение для большинства художников его поколения, не принадлежавших кругу официального искусства. Со многими из них Чуйков был близко знаком и участвовал в совместных выставках, что дает порой критикам повод причислять его к группе московских концептуалистов, и не последнюю роль в этой связи сыграла известная статья теоретика искусства Бориса Гройса «Московский романтический концептуализм» (1979), где о Чуйкове говорилось довольно много. Но все же этого художника трудно полностью отнести к этому творческому направлению, равно как и к другим, хотя его работы отчасти близки и концептуализму, и соц-арту, и поп-арту, и минимализму.
Известность Ивану Чуйкову принесла знаменитая серия «Окна» (начатая в 1960- х), однако искусство художника не ограничивается лишь ею. Цикл картин под названием «Имитация», к которому относится представленная работа, также является одним из важных этапов в многостороннем творчестве Чуйкова. Ее замысел возник в Нью-Йорке в 1989 году. Гуляя по городу, художник увидел наборы красок для имитации различных поверхностей, от золота и мрамора до дерева и кирпичной кладки. Так родилась идея нового проекта: синтез материала и образа создает новую иллюзию. Название каждой работы состоит из двух слов: одно относится к имитируемой поверхности, другое — к образу. Так, словосочетание «Серебристая зима» задает зрителю определенные ориентиры в трактовке этой совершенно абстрактной на первый взгляд композиции. Серебристый фон напоминает сумеречное небо, на котором сгущается белая туча, готовясь просыпаться снегом. Выбранные художником холодные оттенки как нельзя лучше передают ощущение этого времени года, а масштабные размеры картины позволяют зрителю без усилий погрузиться в мир зимнего пейзажа.
Эстетические переживания, возникающие у зрителя при знакомстве с этим минималистическим произведением, полностью соответствуют той творческой цели, которую еще в юности поставил перед собой художник: «Главной для меня стала идея простоты, то есть прочь изыски оттенков, фактуры и т. д., так, чтобы на уровне исполнения это мог сделать любой. Я намеренно поставил себя в жесткие рамки, и они оказались спасением. Именно в этот момент я почувствовал себя свободным и начал писать быстро и много. Сейчас для меня красота — это чисто самым простым и коротким путем решенная задача. Как в математике. Если задача принципиальная и важная, а решение минимально и убедительно, то это и красиво, причем для всех».V
