Легендарная Аркадия, воспетая в XV веке итальянским поэтом Якопо Саннадзаро как место счастливой и беззаботной жизни, в парадоксальной трактовке Кошелева буквально становится обителью Аркадиев. Три великих советских Аркадия — Райкин, Гайдар и Пластов — выступают носителями иррациональной исторической силы, определяющей судьбу народа. Образы здесь предельно обобщены: художник в большей мере концентрируется на изображении некой социальной функции или миссии, исполняемой избранными персонажами. Гайдар как жрец, жертвующий жизнью ребенка во имя утопической высшей цели. Райкин как судья-лицедей, с гамлетовским пафосом оценивающий сильных мира сего. Пластов как всесильный кукловод, способный превратить обычный этюдник живописца в вертеп, где доступным языком широким народным массам раскрываются большие человеческие чувства. Художник далёк здесь от создания уплощённой пародии, равно как и от постмодернистского жонглирования стилевыми штампами эпохи. В триптихе Кошелев отображает «потустороннюю жизнь» советского культурного проекта, анализируя те связи, которые объединяют эту, казалось бы, отжившую систему с сегодняшним днём. V