Загадочные образы, живущие в метафизическом пространстве работ Пятницкого, возможно, связаны с его принадлежностью к философско-мистическому интеллектуальному кружку писателя Юрия Мамлеева, где практиковались оккультизм и алхимия, а также воспевался культ «священного безумия». В этот, так называемый, «Южинский кружок» помимо Пятницкого входили Генрих Сапгир и Венедикт Ерофеев, художники Владимир Яковлев и Владимир Ковенацкий. Позднее вокруг Пятницкого сложился свой небольшой круг учеников. Среди них — Алексей Паустовский, автор рисунков пациентов психиатрической больницы, и Владимир Титов, иллюстрировавший фантасмагорическую поэму Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки». Большеголовое и бесполое существо, восседающее в центре картины на высоком стуле, будто на троне, держит в поднятой руке белый куб как символ чистоты, как некий алхимический элемент, позволяющий возвыситься над миром, полном странных сумрачных видений. Но зная об экспериментах Пятницкого с алкоголем и запрещенными веществами, можно предположить, что этот мир безумных образов порожден измененным сознанием, находящимся под воздействием белого «символа чистоты».

Здесь кажутся очевидными отсылки к творчеству метафизика Де Кирико. Как и во многих полотнах итальянского мастера, мы видим условное пустое пространство, протяженную диагональ стены здания, на крыше которого Пятницкий изображает высокую трубу — также характерный образ. Возможно, что у Де Кирико заимствован и образ девочки в платье с юбкой-колоколом, возникающий в правой части картины. Фигурка бегущей девочки, которая катит перед собой металлический обруч (распространенная детская забава в начале XX века), изображена на картине Де Кирико «Меланхолия и загадка улицы» 1914 года. Такой же обруч мы видим лежащим на переднем плане в картине Пятницкого. Изображенная поверх него фигура также является своеобразной отсылкой к итальянскому искусству, но уже эпохи Возрождения. Впервые лежащую фигуру в таком ракурсе, повернутую голыми ступнями к зрителю, показал художник Мантенья в своей знаменитой картине «Мертвый Христос».

Намного более детально проработанные образы персонажей в левой части композиции, вероятнее всего, носят личный характер или связаны с эзотерическими символами, они сложно поддаются конкретной трактовке, оставляя нас в лабиринте смыслов. V