Валерий Кошляков более всего известен своими масштабными инсталляциями и объектами, где беглая, почти эскизная живопись вступает в интригующее взаимодействие с основанием, в качестве которого художником избираются нетрадиционные материалы - от коробок из гофрокартона и контейнеров для мусора до полиэтилена, промышленного пластика и малярного скотча. При этом в качестве господствующих мотивов художник избирает знакомые каждому мало-мальски просвещенному современному человеку образу классической скульптуры и архитектуры -  руины великий цивилизаций, масштабные ансамбли имперских городов. Всей своей деятельностью живописец как будто опровергает известный афоризм Пикассо: «На картинах не пишут Парфенонов». «Еще как пишут!» - утверждает Кошляков - и возвращает современного человека в утраченный мир классических ценностей, предлагая вспомнить о величии прошлого и забыть культурную дистанцию, отделяющую нашего современника от, например, древнего римлянина. Вместе с тем характер этого возвращения не предполагает деятельного участия - лишь воспоминание, созерцание, меланхоличное блуждание в лабиринтах памяти. Отсюда и особенности видения, проявляющегося в творческом методе Кошлякова - художник избегает ярких хроматических решений, предпочитает аскетичную палитру, сведенную к охрам, землям, черной и белой краскам, сложная рваная фактура нарушает ясность очертаний. В сущности, Кошляков не создает изображения того или иного памятника в традиционном смысле, а находит способ обозначить его культурный след.

Представляемый пейзажный вид отмечен типичными признаками авторской манеры художника - мотив древнеримских руин служит поводом для виртуозной живописной импровизации, при создании которой Кошляков добивается особого богатства фактуры. Эффектные широкие прописки тонами умбры и сиены, встречающиеся в верхней части работы, контрастируют с плотной сетью потеков, занимающей весь центр полотна и полностью дематериализующей первый план картины. Вид, способный стать банальной туристической открыткой под кистью любого другого автора, у Кошлякова преображается «руиной руины», обретшим призрачный образ ностальгическим воспоминанием, вызванном столь свойственной русскому художнику тоской по мировой культуре. V