XL Галерея. Интервью с Еленой Селиной

XL Галерея

Основана: Москва, 1993

Создатели: Елена Селина, Сергей Хрипун

Елена Селина, куратор и одна из основателей XL Галереи — о драйве 90-х, галерейном кризисе, дорого оплаченной свободе и деньгах, которые свели всех с ума

О 1990-х, маленьких музейчиках и энергии нового дела  

Как лодку назовешь, так она и поплывет. XL-галерея соответствует своему крупногабаритному названию не только физическим размером — это довольно большое пространство на «Винзаводе», — но и по сути. Любые описания галереи, от «Википедии» до многочисленных материалов в прессе, первым делом сообщают, что XL — это одна из самых важных, авторитетных и старейших российских галерей. Ее куратор Елена Селина создавала арт-рынок в 1990-е, в 2012 году первой констатировала его глубокий кризис и тем не менее одна из немногих, кто до сих пор прекрасно держится на плаву. Но назвать это долгое плавание тихим никак нельзя.

XL открылась в 1993-м, в перечне выставок и событий в архиве галереи за те годы уже можно увидеть имена многих художников, которым предстояло стать классиками современного российского искусства: Олег Кулик, Игорь Мухин, Александр Бренер, Константин Звездочётов, AES Group, Владислав Мамышев-Монро, Александр Виноградов с Владимиром Дубосарским.

В сентябре 2013 года в залах Фонда культуры «Екатерина» Елена Селина показала выставку «Реконструкция», где воспроизвела знаковые художественные проекты с 1990 по 2000 год. Становление всего российского современного искусства она решила показать именно через историю и пространства галерей. «В 1990-е музеи современным искусством не занимались. Поэтому галереи стали работать как маленькие музейчики, — объясняет Селина такой кураторский ход. — Тогда приоритетным в нашем деле был не рынок, а становление современного искусства. Это было нашей движущей силой. Все, что было нового в искусстве, происходило в галереях. В то время сошлись все звезды: и галереи работали активно как никогда, и художники создавали интересные проекты, и критика реагировала мгновенно, и кураторы приезжали со всего света. Сегодня такого представить невозможно. Это был очень живой драйв, которого, честно говоря, мне не хватает».

О 2000-х, больших деньгах и прогнутой спине

Затем пришли 2000-е — время, когда арт-рынок начал активно развиваться, художники раскупались, российские галереи стали постоянными участниками важнейших международных выставок. Большинство галеристов вспоминают тот период как лучшие годы и время больших надежд. Но только не Елена Селина. Хотя XL в то время была на небывалом подъеме — картины бойко расходились, по пять топовых западных ярмарок в год, плюс выставки в музеях, — но сама галеристка говорит о тех годах с грустью: «В 1990-е еще не было жесткого прикрепления художников к галереям и через нас прошло очень много разных проектов… У меня была возможность показывать все интересное. Это был невероятный азарт! А в 2000-е выстроились жесткая колея и правила игры, в которых наше дело превратилось в рутину. Вот у тебя твой набор художников, ты их продвигаешь, ездишь на ярмарки и продаешь как заведенная — галереи из места экспериментов стали превращаться в чистую рыночную институцию. Деньги свели всех с ума, даже художники несколько одурели от желания побольше заработать. Я очень хорошо помню тот день в 2006 году, когда, общаясь с каким-то коллекционером, остро почувствовала раздражение: “На хрена я в институте на искусствоведа училась? Чтобы торговлей заниматься?” Это был сильный слом. Я дружу с коллегами и многих люблю, но такой международный тип галериста — спина прогнута, “чего изволите” — во мне лично вызывает только отторжение. Я умею подстраиваться под обстоятельства, справляться со своей работой, но в то время я перестала быть счастливой. В 2000-е что-то пропало в галерейной жизни».

О 2010-х, открытом письме и кураторской свободе

В 2008 году начался затяжной мировой кризис, который продолжался как минимум до 2013 года, а прежних темпов роста мировой рынок не набрал до сих пор. В 2012 году три важнейшие российские галереи констатировали бедственное положение художественного рынка. Марат Гельман и Айдан Салахова закрыли свои галереи, Елена Селина объявила о переформатировании XL. Их заявления вызвали небывалый шум, разговоры о том, что галеристы, которые арт-рынок создавали, сами же его и закрывают. Чтобы растолковать свою позицию, в апреле 2012 года Елена Селина выступила с открытым письмом, в котором описала свое видение короткой и печальной истории галерейного бизнеса в России:

«Заявляю со всей ответственностью: галерейное движение в России никогда не было бизнесом, и, увы, у нас никогда не было так называемого рынка в общепринятом “западном” понимании этого слова, как бы ни жонглировали все участники арт-сообщества этим ничего не значащим для нас термином.

Галерейное движение стартовало в начале 1990-х с горячего желания кучки энтузиастов, полагавших, что галерея — это место развития современного искусства. Это означало, что галерея понималась прежде всего как независимое “выставочное” пространство <...> Концепция галереи как места тотального эксперимента закрепилась за этой институцией и определила национальное своеобразие, специфику и, что важно, общественные ожидания от галерей.

Двухтысячные ознаменовались появлением некоего зачаточного подобия рынка <...> Стали появляться новые интересные галереи, строившие свою работы по “правильному”, западному образцу. “Арт Москва” постепенно стала окупаться. Ведущие галереи начали принимать активное участие в топовых международных ярмарках, понимая свое участие в них как дополнительную пропаганду русского современного искусства. Именно в этот период появилась первая трещина между обществом, продолжавшим представлять себе галерейное пространство как место эксперимента, и новыми, “рыночными” задачами, вставшими перед представителями галерейного движения. Независимая критика, преподаватели ИПСИ и Школы им. Родченко, пресса, да и все арт-сообщество постепенно стали предъявлять галереям претензии в “коммерциализации”, абсолютно не отдавая себе отчета в том, что галереи живут на самоокупаемости и по “правилам игры” хоть что-то должны продавать. А это значит, что предоставляемый ими продукт хоть кто-то должен захотеть купить и с этим произведением жить. И вряд ли это будет “левый” лозунг, критикующий акул капитализма.

Двухтысячные (до кризиса) принесли немного денег, много ярмарочного геморроя и глухое ворчание арт-сообщества: галереи, мол, отстойные места, хорошее дело галереей не назовут, и “настоящий” художник или должен быть свободен, или пусть эти “капиталисты” все оплачивают, включая и создание самих произведений… В настоящий момент мы пришли к очень плачевному итогу. Рынок, так и не начавшийся, почти полностью остановился».

После открытого письма Елена Селина, Марат Гельман и Айдан Салахова выступили на журналистской конференции, которая вызвала еще больший скандал. Сегодня Селина с грустью и разочарованием вспоминает те дни: «Я никогда в жизни не произносила слов, что закрываю галерею! Но журналистам уж больно понравился заголовок про три закрытые галереи. На самом деле я выступила только с тем, чтобы сказать, что рынок рушится. У меня были наивные представления, что если мы назовем диагноз, то сможем все вместе искать лечение. А мне стали тут же звонить представители западных ярмарок с вопросами, пришлось нанимать западного агента, чтобы объяснять снова и снова, что мы не закрылись. С тех пор я не люблю давать интервью и писать в Facebook, потому что люди понимают только то, что сами себе придумали».

Тем не менее от своих слов она не отказывается и о них не жалеет. После тех событий XL продолжила коммерческую работу с авторами, но приостановила участие в дорогих западных ярмарках. Сама Селина стала развиваться как куратор на разных площадках в рамках XL Projects, независимой выставочной компании: «Меня услышали тогда музеи и институции, и я стала активно курировать большие выставки. Моя личная судьба стала складываться неплохо и интересно». После 2012 года Селина создала двухчастную «Реконструкцию» при поддержке Фонда культуры «Екатерина» и «Гаража»; Московский музей современного искусства финансировал посмертную выставку Владика Мамышева-Монро «Архив М» под ее кураторством; она сделала выставки Ирины Кориной в «Манеже» и «Невесомость» в центре «Рабочий и колхозница». Кроме того, каждое открытие в XL — это тоже своего рода художественное высказывание: «У нас очень редко бывает выставка, на которой просто картинки висят по стенам и можно их купить. У нас каждая выставка — это инсталляция, а работы можно купить из запасника».

О наших днях, оживлении рынка и кризисе галерейной формы

С 2012 года и до сегодняшнего дня многие галереи закрылись, не выдержав тяжелого кризиса, политических и экономических условий, в которых выживать малому бизнесу, связанному с продажей искусства и международными практиками, стало совсем тяжело. Однако XL-галерея работает в прежнем режиме, а ее куратор констатирует даже некоторый подъем продаж и оживление художественного поля: «Боюсь что-то прогнозировать, но движение на рынке есть и продажи есть. Многие галереи закрылись, а корабль все еще плывет. Я знаю, что XL-галерея делает хорошие выставки, и, если она закроется, художественная жизнь Москвы станет скучнее».

Рынок потихоньку развивается, в галерее идут продажи, но Селина, не теряет настороженной бдительности, теперь она все чаще говорит о кризисе галерейной формы и о узости такого формата: «Я вижу, что международные ярмарки стагнируют и пытаются искать новые ходы. А международные галереи размножаются почкованием, и это не кажется мне интересной или правильной стратегией. Многие галереи пытаются делать выставки, заниматься кураторством и хоть как-то галерейную жизнь разнообразить. Есть ощущение, что галерея как форма устарела. Я-то взрослый человек, на мой век хватит, а что будет дальше, не знаю».

XL и Елена Селина являют собой странный парадокс. Это одна из самых успешных и стабильных галерей, но именно с этой стороны звучит самая острая критика и взгляд на российский арт-рынок. В 2000-е продажи искусства росли, но Селина чувствовала себя загнанной в угол, в 2012-е наступил тяжелейший застой и галереи затихли, а она первой во всеуслышание констатировала кризис и обрела творческую свободу куратора. Теперь, когда жизнь потихоньку налаживается и продажи возобновляются, галеристка говорит о мировом кризисе галереи как формы. Селина всякий раз действует вопреки ожиданиям — и выходит победительницей. Но, может быть, только так и возможно в этом противоречивом деле, которое называется галереей и в котором идет неразрешимый спор между искусством и деньгами, между свободной творчества и законами рынка.

Галерея, как любит говорить Селина, это дорого оплаченная свобода, которую она бережет и о помощи никого не просит: «Знаете, есть такая принятая в мире форма поддержки государства, когда участие галерей в международных ярмарках полностью или частично оплачивается. После того моего выступления в 2012 году я ходила к властям, пыталась договориться о подобной практике. Слава богу не вышло, а то бы уже сидела рядом с Серебренниковым! Я считаю, что галерея — это коммерческое мероприятие. Единственный для нее возможный путь — работать на самоокупаемости. Наш сегодняшний кризис связан с политико-экономической ситуацией в стране. Если мне государство будет что-то давать и объяснять, что делать, далеко мы не уйдем. Мы должны быть независимыми. Я человек самовластный, не выношу, когда мне кто-то что-то диктует. Галерея — это моя возможность чувствовать себя свободной. И если галереи все еще работают — значит, это еще кому-нибудь нужно».

Интервью с галеристами-участниками к аукциону ГЕРОИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ