История шедевра в дневниковых записях

При жизни Вадима Сидура за границей выходили его монографии и ставились памятники: «Взывающий» (1985) в Дюссельдорфе, «Треблинка» (1979) в Берлине, «Памятник современному состоянию» (1981) в Констанце, «Голова Эйнштейна» установлена в Мюнхене, Бонне, Ульме — и в Штатах, перед Институтом Ферми, рядом с Чикаго. В СССР в те же годы скульптор работал в основном над надгробными памятниками, позволяющими Сидуру зарабатывать на жизнь: так что некоторые работы, за которые сегодня борются коллекционеры, изначально имели вполне утилитарное значение. Но даже прежде чем установить надгробие, сделанное неофициальным скульптором, нужно было пройти множество согласований с министерством культуры. Одна из таких работ — решенный как образ человека-скалы памятник академику и нобелевскому лауреату Игорю Тамму, покорителю Эвереста, организатору первой советской экспедиции в Гималаи. На торгах представлен эскиз этого монумента, историю создания которого в своих дневниках подробно описала жена скульптора, Юлия Нельская-Сидур. VLADEY публикует эту интереснейшую историю, длившуюся почти два года.

Перед прочтением хотим упомянуть, что Юлия называла Вадима Сидура исключительно Димой. Если поставить имя в любой падеж кроме именительного получится — ваДИМА, ваДИМУ, ваДИМЕ. Так что не удивляйтесь, везде, где видите имя Дима — речь о Сидуре.

21 июня 1972 года

Дима сказал Вите, что для того, чтобы памятник Игорю Евгеньевичу Тамму можно было начать делать, нужны живые деньги, а не то, что дает ФИАН с разрешения Совета Министров. Чтобы эти деньги, 5 тысяч, получить, нужно показывать эскизы в Министерстве культуры, в их совете, где председатель Кербель. Реально из этих пяти тысяч будет только три из-за всяких накладных расходов. Если же Дима уже сейчас начнет делать эскиз, показывая его родным и физикам, а те одобрят, он сможет его осуществить в натуре, а потом уже все вместе поставят Министерство культуры перед свершившимся фактом и, возможно, тогда не раньше, чем через год-полтора можно будет получить от них деньги тоже. Витя тут же согласился. Он сказал, что соберет с нескольких академиков, включая себя, 1500 рублей, а остальные 1500 р. добавит сын Игоря Евгеньевича Женя Тамм. Это будет уже совсем другое дело. Во-первых, нам будет спокойнее жить, и Дима начнет этим заниматься самым серьезным образом и договорится с [каменотесом] Виталием о вырубке, потому что это единственный приличный парень не горький пьяница, с которым и можно иметь дело.

31 июля 1972 года

Димушка идет на поправку. Начал лепить эскиз памятника И.Е. Тамму. В основном левой рукой, но и правой немножко себе помогает.

14 октября 1972 года

Новодевичье кладбище — место, где люди видят скульптуру, тем более что место там очень удачное, тем более вещь готова. Дима имеет пять вариантов, но эта самая лучшая. Если бы суметь убедить семью, было бы отлично, и можно было бы поставить еще в этом году. Для Димы важно, чтобы на могиле уважаемого человека стояла красивая и отличная скульптура, а не то, что покойный был выдающийся физик, бодрый человек, альпинист, спортсмен и Нобелевский лауреат. Тем более раз он такой хороший человек, ему надо поставить хорошую вешь. Кладбище — грустное место, а для Диминых вещей главной идеей является скорбь и память о потерянном человеке, каким бы он ни был великим. Дима правильно сегодня объяснил Мишке, что его памятники — это симфония. Иногда тема может повторяться то для скрипки, то для фортепьяно, а иногда — это целый оркестр, если, конечно, есть возможность. В этой фигуре есть и величие и трагедия, и Игорю Евгеньевичу Тамму не стыдно поставить такую замечательную скульптуру. 

19 декабря 1972 года

Димуся хочет обмануть Министерство культуры — вылепить эскиз памятника Тамму совсем в другом духе, без дырки и более реалистический, а поставить тот, что готов. 

28 декабря 1972 года

В АПУ у нас с Димой ничего не вышло. Они отказались ставить штамп на проекте памятника И.Е. Тамму, так как боятся делать это до Министерства культуры. Никаких иллюзий насчет того, что министерство разрешит поставить на Девичке эту скульптуру, быть не может. В то же время без их разрешения не обойтись, потому что пять тысяч, отпущенных Советом Министров, нельзя получить без их санкции. 

23 марта 1973 года

Вчера он вынужден был подняться с постели и выйти, так как министерский худсовет по поводу надгробия И.Е. Тамму второй раз собрался бы неизвестно когда. Самое смешное, что проект приняли. Правда, дело было на волоске, так как четверо было «за» и четверо «против». Дима, конечно, умнее всех. Он накануне дозвонился Нероде. Этот человек ни разу не голосовал против Диминых вещей, хотя это и случалось ему делать крайне редко, это было много лет назад. Правда, в те разы Георгий Васильевич всегда был в одиночестве. Дима считает его умным человеком и не без таланта, но загубленным, так как его творческая активность пришлась на самый черный сталинский период. Здесь он был председателем совета. «За» голосовал Борька Дюжев. Когда-то Дима с ним вместе учился и, хотя у них не было открытых конфликтов, неприязнь была. Теперь она прошла, потому что каждый из них пошел своим путем, чего-то добился и друг с другом ничего не делит. Тем более Дима сам Дюжеву позвонил, оказал уважение, а тот его тут ассоциировал с Неизвестным. «Ты кому делаешь?» — «Физику Тамму». — «А Неизвестный кому делает?» — «Ландау». — «А-а». Для них постоянно Сидур и Неизвестный сливаются в один образ. Дюжев был очень польщен, что Дима ему позвонил и специально пригласил прийти на совет.

Третьим «за» голосовал Олег Комов. Этот парень значительно моложе, но очень пробивной. Сейчас большое начальство. Дима говорит, что несколько лет назад Комов и Чернов увивались вокруг него с очень большим почтением. Он не без способностей, Комов, но с потолком. Четвертым был тоже совершенно незнакомый молодой человек, который сегодня впервые участвовал в совете. Он тоже голосовал «за» и это было полной случайностью. Выступали подряд Женя Тамм и Витя Гинзбург, Дима и Леня. Нерода сказал, что у него есть претензии, но раз родственники хотят и организация тоже, то он не возражает. Дюжев и Комов — то же самое, молодой парень — то же. Но тут обратная сторона заработала. Старому пердуну архитектору Душкину такие вещи вообще, что говорится, не в дугу. Ему это противопоказано, и он был «против». Посядо недоуменно говорил: «Ничего не понимаю. Почему рука такая большая? Зачем дырка?» То, что голова не такая и ног нет, его почему-то вообще не интересовало. Третий дядька, неизвестно кто, все время бормотал: «Литературно, литературно», и был «против». Но самым злобным был Рукавишников, бывший председатель скульптурной секции. У него доводов не было, а только вопросы: «А кто такой был покойный? Почему тут все время подчеркивают, что скульптор его знал, какое это имеет отношение? А откуда видно, что он физик?» Остальные были против, но нейтрально, а этот в невероятной злобе. То, что выступали родственники, не повлияло нисколько. Кто был «за», он и был бы «за», а Рукавишников становился только злее. Огромное везение, что не было Кербеля и Бондаренко. Во-первых, не было бы сочетания «четыре на четыре», а во-вторых, Кербель впал бы в транс и выступал бы с идейных позиций от лица партии. Оказывается, равное количество голосов расценивается в пользу автора, тем более что председатель имеет два голоса.

18 апреля 1973 года

Мы с Димусей еще раз убедились, что чудес не бывает. Насчет памятника И.Е. Тамму все переигралось. Две суки, которые были против, написали жалобу, что так как на совете не было кворума, не хватало двух третей членов, а вещь формалистическая, нереалистическая, непартийная и т. д., надобно считать решение этого совета недействительным. Главный шеф Калашнев постановил немедленно собрать совет в полном составе, на котором вещь будет непременно загроблена. Это сообщил парень, член совета, который как раз занимается выставками и панорамами, и сам голосовал «за». Именно ему поручено собрать совет в полном составе. Он нам и посоветовал, поскольку вещь уже готова, изобразить из себя невинных, знающих только первоначальное решение совета. А тем более, имея штамп АПУ, как можно скорее ее установить, с тем, чтобы оплаты добиваться после. Дима говорил с Витей Гинзбургом, и тот сказал, что физики соберут еще две тысячи, чтобы можно было вещь выкупить и установить. Это очень здорово, так как в Худфонде решили дело о цене за эту скульптуру в Димину пользу, то есть он будет платить за нее столько, сколько положено по договору, а не в два раза больше, как ему назначили совершенно неожиданно, будто бы по новому закону оплаты за творческие работы авторов, исполняемые комбинатом. Таким образом, Дима заплатит 800 рублей комбинату, семьсот каменщикам, как договаривался, рублей двести за фундамент и оформление могилы, сотни полторы за установку, и ему почти ничего не останется, но это ничего, так как мы с голоду не помираем. Скульптура на Девичке будет стоять, а после установки можно будет качать права и добиваться, чтобы эту вещь оплатили.

25 апреля

​​Пятница. С утра приехали Юра Никитин и Леня Крейндлин. Димушка поехал с ними на Девичку. Взяли они с собой песок, камни, ведра и цемент. До четырех они делали фундамент под памятник И.Е. Тамму. Все очень устали. V