«Последняя демонстрация» Семёна Файбисовича

#Архивныймомент — первомай 1992 года. За большим столом собрались гости первой выставки Семёна Файбисовича в галерее OVCHARENKO (до 2018 года — «Риджина»). С проекта «Последняя демонстрация» началась история сотрудничества художника с галереей. На открытии читал стихи Тимур Кибиров, Олег Кулик разливал вино — застолье случилось внутри панно, воссоздающего возвышенную среду первомаев. Публикуем текст искусствоведа Людмилы Бредихиной о живописи Файбисовича, показывающей жизнь без «живописности».

«Когда искусство включает, «пропускает» в себя реальность, сама эта реальность становится искусством, перерождается». М. Айзенберг «Преодоление материала»

«Какое-то время мне казалось, что он будет всю оставшуюся жизнь писать стекло, стекло, стекло… Но по счастью, этого не произошло. Пройдя как через чистилище, сквозь мир теней, реальность получила, наконец, пропуск в картину». М. Айзенберг.

Семён Файбисович на открытии выставки «Последняя демонстрация». 1992 год. Фото: VLADEY

Кажется, нет ничего более противопоказанного желанию художника обрести реальность «в формах самой реальности» (Р. Барт), чем живопись. Ведь реальность живописца, только если смотреть на неё уже сквозь известные искусственные фильтры — осень, как у Левитана, лес, как у Шишкина, море, как у Айвазовского… Искусство, в большей или меньшей степени всегда следовало за действительностью, наследовало ей, распоряжаясь этим наследством эксцентрично — иногда до безумств, иногда до безумия. Но очевидно, в той или иной степени, всегда существовала и обратная связь, и жизнь наследует искусству, то есть становится именно такой, какой мы её видим. А видим мы её, как правило, изображённой. Не изображённая, она незаметна, как воздух, и ускользает сквозь пальцы, не удержать. Хочется остановить её, разбить на кадры, картинки, картины, чтобы вглядываться долго, с удовольствием или отвращением, не торопясь.

Семён Файбисович, оставаясь в рамках традиционной станковой картины, ставит перед собой задачу увидеть жизнь-как-она-есть, без «живописности». А живопись без «живописности» — это по сути дела фотокадр. И Семён действительно работает с фотоаппаратом и проходит по рангу фотореалиста (с обязательными уточнениями типа «фотореализм с душой» или «фотореализм с элементами литературности»). Можно понять желание М. Тупицыной сравнить картину Файбисовича с «оригинальным» фотовидом, чтобы выяснить, что не устраивало художника в нем и почему он не фотограф. Действительно, интересно. Хотя и без этого понятно, что фотография для него – слишком «гипер», фотообъектив делает взгляд на реальность остекленевшим, слишком остекленевшим, чтобы жизнь-как-она-есть могла быть увиденной сквозь него.

Экспозиция выставки «Последняя демонстрация». 1992 год. Фото: VLADEY

Секрет «оживлённости» полотен Файбисовича в том, что он умеет скрыть некоторую – видимо, неизбежную – неодушевлённость воспроизведённой реальности, используя необычный фильтр – стекло. Мутноватое, чуть заметно тонированное оконное стекло ранних серий становится всё больше и больше и всё прозрачнее. При этом его присутствие делает все заметнее – оно бликует и отражает. В «Последней демонстрации» этот прозрачный фильтр уже не локализован. Стекло бликует, отражает, присутствует всюду. Всюду, где жизнь. Исчезая там, где начинается собственно территория искусства – где грунтованный холст, чистый цвет и никаких сюжетов…

Картина, похоже, действительно не исчерпала своих возможностей. Ей никогда не представлялась возможность изобразить что-то не заслуживающее нашего внимания, так, что-то такое непонятное, ничего особенного. Картина как раз гарантировала, что изображённое — не пустяк. Семён впускает в картину как раз это «ничего особенного» — солдаты мороженое едят. Его взгляд внимателен и спокоен, нейтрален, но остекленевшим он не бывает…

В ранних сериях часто эмоции зрителя можно предсказать (и привычную усталость, и привычное отчаяние — «как нам привыкнуть к родной земле?»), хотя в них это нигде не форсируется. В «Последней демонстрации» эмоциональная реакция зрителя непредсказуема, потому что не предусмотрена. Ни усталости, ни отчаянья, ни веселья особенного — ничего. И это удивительно, непривычно. Можно смело сказать, что это «хорошая» живопись, но, кажется, это не главное. Мне кажется, как раз о главном говорит друг художника, «очевидец» и поэт Михаил Айзенберг: «Схватка с жизнью в её самом конкретном, самом будничном, самом дешёвом выражении начинается, когда живопись перестаёт быть заведомо “хорошей”, а начинает быть такой, какой она должна быть. Когда она возникает сама собой, уже непонятно из чего. Кто победит? Кто кого перетянет? В поединке искусства с жизнью одно из двух должно заставить другое изменить свою природу. Не перерождается ли в этой борьбе живопись? Остаётся ли искусство искусством?»

Семен Файбисович, Владимир Овчаренко и Олег Кулик на открытии выставки «Последняя демонстрация». 1992 год. Фото: VLADEY

Сквозь картину, как сквозь окно сквозит безусловная реальность - искусство наследует жизни. Но и жизнь наследует искусству, и думается эта жизнь будет часто иметь цвет и привкус прозрачной живописи Семёна Файбисовича. Смотрение сквозь ничем не ограниченный, многослойный прозрачный экран становится необходимым условием виденья мира. Странно, почему?

Мне кажется, Семён переступил черту, когда реальность остаётся отстранённой категорией и позволяет с собой работать, разбивать на кадры, рассматривать. Реальность «поехала», сдвинулась с места, дёрнулась, как отражение её в закрываемом окне. Но в рамках картины.

Без стекла невозможно членить, кадрировать жизнь-как-она-есть. Но художника не устраивают уже и эти плывущие кадры. Ему хочется общей картины бытия, панорамы – но в рамках картины. И картина разрастается, как и это удивительное стекло, сквозь которое художник смотрит, пытаясь решить задачи – а решаются ли они? – живопись без живописности, размытый, как блик, кадр и границы картины, реальность в формах самой реальности и авторский взгляд. Сквозь стекло.  

«Какое-то время мне казалось, что он так и будет всю оставшуюся жизнь писать стекло, стекло и стекло…»

Экспозиция выставки «Последняя демонстрация». 1992 год. Фото: VLADEY

Сейчас работы Семена Файбисовича находятся в коллекциях Третьяковской галереи, ГЦСИ, ММСИ, Государственном литературном музее, МАММ, Музее современного искусства стран Восточной Европы (Ludwig Collection, Будапешт), The Jane Voorhees Zimmerli Art Museum (Нью-Брансуик, Нью-Джерси, США), Kunsthalle in Emden (Эмден, Германия), Музее современного искусства (Лодзь, Польша).