Археология масок Дмитрия Шабалина
18 декабря 2023
Вместе с художником Дмитрием Шабалиным разбираемся, как найти Атлантиду, покемона, светильник из «Икеи», Чужих, Мстителей, масонские символы, пингвинов из киндерсюрпризов и другие удивительные артефакты в его коллажных масках-вселенных.
VLADEY: С чего началось твое увлечение маской?
Дмитрий Шабалин: В 2011 году я учился на журфаке МГУ, делал короны из проволоки. И в одной из них познакомился в клубе «Солянка» с Андреем Бартеневым и Сашей Фроловой. Это художники-перформансисты, которые выступают в костюмах и масках. Меня настолько увлекли их красочные миры, что я сам начал делать творческие съемки — покрывал лицо глиной, битыми тарелками, скрепками и прочими случайно найденными предметами. В 2012 такая съемка превратилась в проект Paraforma и выставлялась в музее Эрарта в Санкт-Петербурге.
Любовь к маскам пришла немного позже — в годы работы редактором моды в журнале Numero, где моим главным редактором был легендарный Андре Леон Телли, журналист из американского Vogue и близкий друг Энди Уорхола. Благодаря работе в журнале я мог часто посещать показы в Париже и Милане, и однажды на показе Maison Martin Margiela увидел моделей в масках. Они шли как безмолвные рыцари, обезличенные и недостижимые, и тогда на показе меня осенило, что с самого детства я был одержим перевоплощениями и масками.
Художник Дмитрий Шабалин на открытии персональной выставки «Пантеон». Фото: VLADEY
В Mortal Combat герои носят маски, Человек-паук — в маске, и все супергерои почему-то скрываются за масками. Что это вообще за такие мистические маски? И я начал отслеживать их путь, откуда они пришли, а главное – почему. Маска каким-то странным образом деперсонализирует своего обладателя и наделяет его новыми качествами. Мы все знаем о венецианских карнавалах, помним, что в театр маска пришла из античности – греческий театр вырос из дионисийских праздников. Сибирский шаманизм и вообще вся история с эзотерическими практиками тоже связана с феноменом перевоплощения и маской.
Маска почему-то присутствует на каждом континенте, в каждой культуре, начиная с эпохи неолита — а это 9000 лет назад. Первые каменные маски археологи находят по всему миру. Мой любимый древний артефакт — это золотая маска Тутанхамона. Тут мы приходим к погребальных маскам, и это уже совсем отдельная тема. Если живописной картины не было в эпоху палеолита, то маска уже была. Очень интересно наблюдать антропологическую историю этого явления.
V: Предлагаю заняться увлекательной археологией на примере конкретных работ, потому что у тебя очень много завязано на конкретных предметах. Чем они для тебя важны?
Д.Ш.: Работа с предметом — это вообще сакральная часть моего творчества. Все начинается с предмета. Находится какой-то один объект, вокруг которого потом складывается история. Импульсом для создания маски часто становится какая-то эмоция или впечатление, или переживание, основанное на воспоминании от предмета. Я думаю, что мы с тобой примерно одного поколения. Соответственно, ты помнишь покемонов?
V: Естественно.
Д.Ш.: Для меня они в детстве были таким мощным впечатлением! Есть какой-то мальчик, и у него есть волшебный животный друг, который не кошка, не белка, а покемон с уникальной сверхспособностью. И это очень милый мультипликационный герой, от которого у меня тепло на душе. Из таких вот Пикачу начинают складываться какие-то сюжеты, а потом — маски. Рядом с Пикачу игрушки из мультика, которые специально привезли из Америки по моей просьбе.
Дмитрий Шабалин. Pikachu in the city of pyramids, 2021. Фото: Дмитрий Журавлев для VLADEY
V: Это кто-то из Looney Tunes? Тасманский дьявол?
Д.Ш.: По-моему, да. Я даже не всех своих героев знаю, но я их помню из детства. И сама мультипликация — огромный источник вдохновения, потому что в детстве это для тебя отдельный мир. А я из небольшого города с очень непростой индустриальной аурой.
V: Откуда?
Д.Ш.: Из города Березники, Пермский край. Это город, который может уйти под землю, потому что под ним затопленные соляные шахты. В общем, мой родной город — это такой аналог Атлантиды, которая вроде бы есть, но ее вроде бы нет. В интернете пишут, что мой город — призрак. Ничего в этом, конечно, веселого нет. Когда я там жил, то был увлечен мультипликацией и компьютерными играми, очень много времени проводил именно в виртуальном поле. И там вдохновлялся. Это были и те же самые покемоны, и всякие игры — с Гарри Поттером, и RPG, Morrowind и Oblivion, «Герои меча и магии» и прочее, прочее. И, конечно, Mortal Combat. Там как раз были герои в масках. Это мое самое первое впечатление — детская комната, какие-то клипы, герои дерутся своими суперспособностями. Это для меня один из источников вдохновения. То есть если мы берем эту маску, то все начинается с одного персонажа и потом дорабатывается.
V: Давай подробнее остановимся на этой маске. Откуда появился Пикачу?
Д.Ш.: Он был найден на Авито у девочки. И он на самом деле сначала был с туловищем, но потом туловище я отрезал, оставил только голову. Туловище было утилизировано.
V: Ты играл в Pokemon Go, когда он появился и все ловили покемонов в мобильные телефоны?
Д.Ш.: Конечно! Мы все сидели в парке Горького в определенных местах с моими друзьями и другими фанатами – и собирали редких покемонов. И пили вино. Было очень много прекрасных людей. Покемонов редких тоже было много.
Если продолжить про эту маску, то рядом с Пикачу — символ солнца, который прямо под Пикачу. А там скрыт мистический символ — глаз в треугольнике. Прямо в центре.
Масоны и теории заговора — еще один источник вдохновения. Думаю, всё началось с книги «Код да Винчи» — разгадывать символы я люблю так же, как и собирать их вместе. Если посмотреть на маску, то это целый код, набор из предметов, который складывается в полноценную картину. Но каждый предмет по отдельности — это символ своей вселенной, ключ к какой-то ассоциации.
В целом маска для меня — символ мировой тайны. Это и тайна творения (в теорию Дарвина я не верю), и тайны древних цивилизаций. Если мы смотрим на всю историю человечества, то понимаем, что фактически ничегошеньки не знаем. А то, что знаем, не всегда проходит проверку на правдивость. Так и получается, что поиск истины — одна из моих ключевых задач. Без этого было бы неинтересно.
Не стану скрывать, я увлечен различными теориями альтернативной истории и вообще тем, как все происходит у нас на Земле. Поэтому на ушах этой маски вы можете найти стеклянные пирамиды. Они — как символ начала трехмерного мира. Пирамида — один из древнейших архитектурных памятников человечества, а Египет — это, собственно, такой портал в мистику. Когда мы обращаемся к культуре Египта, мы сразу же наталкиваемся на мистический культ со своими верованиями, ритуалами и символами, но всё это остается под покровом тайны. Египет с его пирамидами – первая архитектурная загадка, а где тайна, там и ключ, а мы — последователи этой цивилизации. Поэтому египетский сфинкс у нас в Петербурге, египетский обелиск в Париже на площади Конкорд. И Египет — это начало нашей осязаемой истории.
По бокам маски — два пластиковых Будды, купленные в магазине эзотерических товаров . Я зашел в магазин, где продаются благовония, украшения, эзотерические книги — магазин называется «Белые облака».
V: На Китай-городе?
Д.Ш.: Да. Там еще можно сделать снимок ауры — очень интересно получается. Бычок посередине маски — это елочная игрушка. Сама маска была сделана в 2020 году, накануне года быка. Погружаясь в маску, всегда можно найти что-то новое. В соприкосновении смыслов рождается образ. Мультисимволизм — так я бы назвал это направление. Шифр из символов, и каждый что-то значит. А если учесть, что я складываю предметы интуитивно, по внутреннему сюжету, то эта техника похожа на автоматическое письмо сюрреалистов. Выходит, что и маска — это сюрреалистический коллаж.
V: Тут еще пингвины?
Д.Ш.: Пингвины простые, из киндеров, они у меня постоянно в ходу.
V: Сколько нужно времени, чтобы создать, или собрать — наверное, так будет правильнее сказать – каждую маску?
Д.Ш.: Знаешь, именно собрать. Сначала я представляю перед собой образ, характер, персонажа. И начинаю складывать его из пары предметов, которые есть под рукой. Этот предмет может «жить» в моем поле полгода или дольше, мне сначала надо с ним сродниться. Я сначала могу просто не видеть, как его оживить, что с ним сделать. Но приходит время, и рядом появляются гигантская ракушка, очки, странная бусина, амулет или форма для выпечки кексов — так и складывается маска. В самом начале пути я мог сложить маску за один вечер – работал совсем в другой технике, с клеевым пистолетом и не задумывался о качестве. Маски были яркие, но с кучей дефектов, видно клей. Было так себе. А сейчас я работаю с пятью видами клея, кисточкой укрепляю маски эпоксидной смолой. Из-за этого процесс производства растягивается на месяцы. Я могу приклеить какую-то одну штучку, и она потом сутки сохнет. И я не могу к маске прикоснуться. Сейчас процесс производства одной маски занимает от месяца до полугода в среднем. Но я делаю несколько одновременно — серию.
V: Расскажи про вот эту хромированную маску?
Д.Ш.: Она 2019 года. Очень интересная взаимосвязь: сейчас ее выставляют на Неглинной, 14, а создана она была на Неглинной, 16/2. В соседнем доме.
V: Очень напоминает вселенную «Чужих».
Д.Ш.: Абсолютно. Конечно, меня впечатлило творчество Гигера, который нарисовал Чужого. Но больше меня вдохновляло, как эта вселенная представлена в кино. Такие фильмы, как «Прометей», где более изысканно показаны теории сотворения мира. Мне эти саги нравятся больше, чем сам Alien с его космической кровякой. Сама маска создана из маски Мстителя. Есть детские маски, которые можно купить в «Детском мире», и дети их выпрашивают у родителей, а потом родители их продают на «Авито». Я нашел именно такую маску.
V: Какой супергерой из «Мстителей» оказался скрыт под твоей маской?
Д.Ш.: У него такая красная маска с желтым лицом. Железный человек, точно! Это его маска. Сверху на этой маске — светильник в виде Луны из Икеи. Этот ореол.
V: Это где?
Д.Ш.: Вот, под скорпионом. Этот ореол — светильник в виде полумесяца.
V: Не вижу.
Д.Ш.: Смотри, под скорпионом есть очертания Луны. Представь месяц.
V: Вижу скорпиона. У него правая лапка, левая лапка. Где светильник?
Дмитрий Шабалин. Без названия, 2019. Фото: Дмитрий Журавлев для VLADEY
Д.Ш.: Видишь, как это мастерски сделано — ты никогда не распознаешь, где здесь светильник-луна из «Икеи». А вот весь ореол, который сверху — это детский гоночный трек. По нему дети катают машинки. Вселенная детского мира! Из этих маленьких предметов, в которые дети играют и вкладывают в них огромное количество фантазии, я могу складывать такие коллажи, и получается микровселенная, целые микромиры из предметов.
Тут есть еще ракушки, крышка из-под крема. Крышка посередине, ее сейчас не найти. Есть крышка от шампанского, а есть елочные гирлянды, фигурка Power Rangers, детский конструктор для игры в песочнице — это динозавры, детали Lego Bionicle.
V: Которые очень в тему, конечно.
Д.Ш.: Изначально эта маска была сделана для одного фильма, который назывался «Меленский диптих». Режиссер Наталья Костенева попросила меня сделать необычную маску, сказав, что в съемке будет участвовать черный конь. И снимали они зимой в пустынном карьере, на пустынной местности с дымом. Это было очень красиво. В те годы я много работал с театрами и кино — маски участвовали в уличном спектакле «Затерянный караван» и до сих пор путешествуют по всей России. Чуть раньше я придумал маски для вручения премии «Инновация» в Московском планетарии. В 2019-м сделал половинчатую маску (полумаску) для танцовщика Сергея Полунина.
V: А потом это все покрывается хромом? Насколько я знаю, это один из самых сложных процессов в работе.
Д.Ш.: Так и есть. Сначала я собираю коллажи из предметов. Потом укрепляю эпоксидной смолой. Далее грунтую пять-шесть раз, чтобы сгладить неровности. Это моя авторская техника, которую я как-то в процессе придумал. Потом уже это отдается на гальваническое хромирование. Технология такая, что хром наносится на маску при высокой температуре в специальной камере. То есть это нельзя сделать в моей мастерской, только на производстве. Но хром этот обычно покрывает ровные поверхности, например, автомобильные диски. Для мастеров-хромировщиков покрыть неровный рельеф — это большая трудность, потому что материал затекает в глубины и потом вытекает, остаются следы. Поэтому часто бывает брак и приходится переделывать. И некоторые маски переделывают по два-три раза именно из-за рельефности, которую никуда не уберешь. Сейчас я работаю уже не с первым, не со вторым, а с третьим производством. И на выставке должны были быть новые маски, но из-за брака их нет. Их переделывают до сих пор.
V: Давай обсудим эту маску, она одна из самых необычных по форме.
Д.Ш.: Это тоже 2019 год. Меня в то время увлекали крупные формы. Cо мной связались из журнала Garage в Нью-Йорке и попросили сделать маску для книжки Swarovski — Book of dreams. И пока утверждали мое участие, Swarovski отправили мне 25 килограммов кристаллов почтой. Но из-за российской таможни они очень задержались и в эту книгу я не попал. Но маску все равно сделал. В ней использовано около 60 типов кристаллов, она очень тяжелая. А еще она кажется мне жутковатой. Это такое переосмысление — чем была советская Атлантида лично для меня. Я транслирую образы тех мест, где живу. В Москве очень чувствуется кремлевский дух, и я его воспринимаю, но с юмором к нему отношусь. Слева от октябрятской звездочки хиппи-собачка играет на гитаре, а над ней стоит воюющий рыцарь. Такая история.
V: Коротко о жизни в Москве.
Д.Ш.: Ага. Мне нравится иронично рассказывать какие-то истории через игрушки. Вот эта маска была посвящена Swarovski, и для меня была выражением такой постсоветской психоделики. Она состоит из детских луков для стрел. Луки, соответственно, выражают идею воинственности. А вот эти желтые ушки — это штучки для мороженого. Я бы это назвал кнутом и пряником. Это не самая веселая маска. В самом низу, на подбородке — олень. Я в тот момент работал над масками к спектаклю «Король-олень» в Театре на Таганке. Спектакль так и не вышел, а олень в маске у меня появился. А за решеткой, чуть ниже оленя, скрывается резиновая уточка. И для меня это значит, что в воинственной обстановке постсоветской Атлантиды нежная часть личности должна скрываться под защитой. В общем, очень сложная маска — много в ней символов.
Дмитрий Шабалин. Маска Swarovski, 2019. Фото: Дмитрий Журавлев для VLADEY
V: Она сразу рождает еще какие-то мультипликационные сюжеты.
Д.Ш.: Да, это все мультисимволизм. Кстати, курица и динозавр — тоже аллюзия. Что было раньше — курица или яйцо? Динозавр получается родственником курицы. Маска выставлялась очень много раз, но Россию пока не покидала, что интересно.
V: А есть какие-то маски, которые можно носить?
Д.Ш.: Конечно, они есть, но я это все делаю для моих проектов, перформансов, выступлений под музыку. Я против того, чтобы люди в жизни носили маски. Мне нравится, когда это воспринимается как шествие, сакральное или театральное действо. И тогда это объяснимо. Но когда у меня просят в аренду на мероприятия маски, я часто отказываю. Только если кто-то близок мне по духу и творческому выражению — например, музыкант Mujuice, которому я делал маски для выступлений.
V: Когда ношение маски — это осознанное действие, верно? А не как элемент декора.
Д.Ш.: Абсолютно. У меня дома маски висят всегда выше роста. Маска всегда висит выше, потому что это предмет, который за мной приглядывает. И отношение к ним должно быть возвышенное, я считаю.
V: Может быть, у тебя есть любимая маска? Понимаю, что художники ненавидят такие вопросы.
Д.Ш.: Классный вопрос, но ставит меня в совершеннейший ступор. Каждый раз, когда я делаю новую маску, мне нужно в неё влюбиться. Каждый раз, создавая, я максимально влюблен. А потом я отпускаю эту эмоцию вместе с маской. То есть каждая из них — определенная любовь и история. Но есть те, которые я считаю шедеврами, к которым у меня возвышенное отношение. Например, эта желтая маска — одна из моих самых любимых. Не могу описать, почему. У нее совершенно необычный разрез глаз, я редко делаю такие большие глаза. Посередине фигурка перуанского бога войны, кинжал Туми. Я бы очень хотел посетить Перу: закладывая в маски такие объекты, я как бы проецирую какие-то будущие события. Хотелось бы верить, что этот бог войны выступает здесь таким артефактом. Он был найден тоже на «Авито», его мне продала девушка. Ее отец привез этот нож из Перу в 70-е или 80-е годы. Когда у предмета есть история, меня это очень сильно будоражит.
Дмитрий Шабалин. Без названия, 2021. Фото: Дмитрий Журавлев для VLADEY
V: Перуанский бог войны — это рукоятка ножа?
Д.Ш.: Он не несет прямой функции ножа, он для работы с землей. А конкретно этот объект — настенный артефакт, сувенир. Здесь моя любимая выкладка связана с воспоминаниями. На самом верху находится желтая салфетница, полупрозрачная. Это мы с подругой ездили в Новоподрезково. Я вообще не люблю барахолки, и это был первый раз. Для меня предмет — это артефакт, сокровище, но, как показывает опыт, иногда, чтобы его найти, надо покопаться. И вот подруга говорит: «Дим, ты точно там что-то найдешь». Я приезжаю, а там эти советские развалы. Я не застал Советский Союз, но мне нравится идея о величественном государстве, которое саморазрушилось, — об Атлантиде, которая была, а теперь сплыла. Мне было непросто искать что-то среди этих обломков цивилизации, но салфетница как-то сразу запала в душу. Я подумал, что она могла стоять на столе в советском санатории. Мне очень нравится, что использованы маленькие игрушки: например, инопланетянин здесь ласкает льва. Вот этот голубой инопланетянин.
V: За этим с некоторой завистью подсматривает броненосец.
Д.Ш.: Да, броненосец такой: «Чего вы там делаете?» Рядом есть маленькая змейка со смешным лицом, под хвостом у льва. Она явно заинтересована в бронезавре. А справа пони-грифон очень милый – прилетел на них посмотреть. Когда я собираю маску, то примерно такие сюжеты и представляю.
Сначала я во всех масках использовал только свои предметы. Первые маски были сделаны из моих игрушек, из маминых украшений, из крышек от пива, которое я выпил. Сначала это был китчевый набор. И китч как направление очень вдохновлял меня в самом начале. Но было много экспериментов, когда я создаю маску, а она выглядит плохо. Моя задача все эти 10 лет была перейти из складывания какого-то мусора к гармоничным сюжетам. Кстати, под этим пони-грифоном находится деревянная игрушка из Киндера, которая похожа на ковчег. Ровно такая же у меня была в детстве. А еще рядом с грифоном лампочки от советских гирлянд. И либо это именно мои, либо точно такие же, как у меня были. Эта маска выставлялась в Венеции на Международной выставке декоративных искусств Homo Faber в 2022 году, в параллельной программе Биеннале.
V: Хочу вернуться к началу разговора. Как часто у тебя самого возникает желание себя деперсонализировать с помощью одной из масок? И возникает ли?
Д.Ш.: Знаешь, как будто этот процесс происходит, когда я начинаю собирать маску: сейчас я перевоплощался в эту эмоцию. Получается, что в момент создания работы я как раз деперсонализируюсь, становлюсь персонажем, которого я изображаю. И этот персонаж мог существовать в другом месте и в другое время, он мог видеть то, что недоступно человеческому глазу. Он может быть вообще не с этой планеты, а смотреть на нее сверху вниз — этому посвящен мой проект в павильоне «Космос» на ВДНХ. В 2021 году мы с фотографом Женей Филатовой снимали моделей в моих масках на фоне гигантского светящегося земного шара и макетов летательных аппаратов. В то время меня увлекали постулаты русского космизма и утопические теории Константина Циолковского. Он много писал о других планетах и миссии человечества по совершенствованию своего духа для освоения новых миров. Но есть ли эти миры и если да, то когда они будут доступны к освоению — загадка. И тут мы снова возвращаемся к маске как символу мировой тайны. Как был создан мир и в чем глобальная задача человечества? А что, если мы произошли от звездных предков?
V: И какие маски могли носить наши звездные предки?
Д.Ш.: Интересно скорее, как наши звездные предки могли выглядеть без масок. Допустим, что существует еще какая-то сознательная жизнь. Они же не обязательно зеленые человечки. Это могут быть эфирные существа, бестелесные сущности. Здорово, что поп-культура, кинематограф и литература очень часто задумываются о космосе. Я создаю свои работы, потому что я могу представить эти образы.
V: Давай выберем пятую маску. Какая из них могла бы быть нашим звездным предком?
Д.Ш.: Я не могу сказать, что это какая-то одна. Я воспринимаю все как разные цивилизации. Давай начнем с глубоководной цивилизации. Вот у этой маски, например, есть название «Тайна Атлантиды наконец раскрыта». Здесь изображено, как Человек-паук пытался спасти город Бишкек от экологической катастрофы. Но у него не получилось, потому что роботы и слонята оказались сильнее. Что же все-таки стало с Атлантидой? Она могла просто покрыться ледяной шапкой. Здесь внизу маленький брелок с Антарктидой, который нам задает вопрос: а может, просто поменялись континенты местами и стало холодно?
Дмитрий Шабалин. Тайна Атлантиды наконец раскрыта, 2023. Фото: Дмитрий Журавлев для VLADEY
V: Мы рассматривали эти маски, и сложилось уже такое количество фантастических сюжетов! Никогда не думал начать писать фантастику?
Д.Ш.: Я все-таки считаю себя в каком-то плане художником-мистиком. Я работаю с загадочным артефактом нашей цивилизации — маской и использую ее как инструмент для творческого высказывания. Мне кажется, что если я буду писать тексты, то не смогу уложить нарратив в линейное текстовое повествование. Еще я думаю, что интерес у людей мои работы вызывают именно тем, что ты можешь прийти и начать эти истории расшифровывать самостоятельно. А я даю коды, которые человек может сам увидеть и понять. Это невербальная коммуникация. Это и есть основа моей миссии — раскрывать фантазию людей через эти образы. V
Дмитрий Шабалин
ПАНТЕОН
До 10 января
VLADEY Неглинная, 14с1А, вход 4
С 11:00 до 22:00, без выходных