Галерея Файн Арт. Интервью с Ириной Филатовой

Галерея Файн Арт

Основана: Москва, 1992

Создатели: Марина Образцова, Ирина Филатова

Ирина Филатова, куратор одной из старейших галерей Файн Арт — о прошлом и настоящем московских галерей, о капсулировании и фанатизме, горестях и радостях в современном российском искусстве.  

О том, как все начиналось в 1990-е и куда пришло в 2000-е

Наша галерея появилась в 1992 году, а обрести свое помещение нам удалось в начале 1993 года. То время отличалось большим энтузиазмом в области современного искусства. Еще вчера все было нельзя — и вдруг все стало можно. Конечно, все мы ринулись в акционизм и перформансы.

В то время своего рынка у нас не было, зато русское искусство бурно покупали иностранцы. Цены были такие низкие, что сейчас в это невозможно поверить. Например, за графику Кабакова платили 150 долларов. И никто тогда не верил в возможности нашего рынка. Однако, обсудив все с Мариной Образцовой, мы решили, что так долго продолжаться не может: мы в своей стране, и мы должны воспитывать своего внутреннего покупателя современного искусства.

Надо сказать, что потенциальные покупатели тогда были совершенно другие, не такие, как сейчас. Они бурно заработали свои миллионы, но оставались простыми, доступными. Они были очень любопытные — с интересом пытались понять, «что хотел сказать автор». Можно было приехать на метро с картинами под мышкой в банк, прочитать лекцию о современном искусстве, объяснить, что для банкира это имидж и вообще обязательно будет подниматься в цене. Этим мы с Мариной и занимались. Ведь мы все были из Советского Союза, у нас не было никакого социального разделения, никакого страха — было весело, смешно и азартно. Кто-то нам верил, кто-то не верил. К сожалению, то время характеризовалось еще и тем, что некоторых наших клиентов убивали, бывали и такие печальные истории.

Был у нас один любимый покупатель, который ничего не знал об искусстве, но верил нам и много покупал. Его любимым художником был Игорь Вулох — такие совершенно одноцветные абстрактные работы, на фоне которых он сидел в своем кабинете. Его сотрудники говорили ему, что этим искусством можно заколачивать заборы. Однажды он нам сказал: «Вы знаете, я поражен! Действительно, мой престиж в глазах моих западных партнеров очень возрос, когда они увидели у меня современное искусство». Он был талантливый человек. А талантливые люди, талантливы во всем.

Мы начали бодро продавать искусство российским покупателям, а на западных коллекционеров совершенно не рассчитывали. К тому же многие из них вели себя довольно нагло по отношению к русским галереям. Могли, например, позвонить и попросить телефон художника, чтобы связаться с ним напрямую. Я им всегда отвечала: «А вы в Европе так можете: прийти и сказать галеристу, дайте мне телефон вашего художника?» В общем, всякое бывало, но все постепенно развивалось. И где-то в районе 2000-х русский рынок начал очень бурно расти. Мы стали ездить на хорошие зарубежные ярмарки — время было радужное. А в 2008 году грянул кризис и все рухнуло, месяцев восемь не было никаких продаж. Потом потихоньку дело начало возрождаться, но к состоянию 2008 года так и не вернулось, конечно.

На состояние искусства, как и во всем мире, влияет экономико-политическая ситуация. В России она очень напряженная. Деньги люди зарабатывают здесь, а потом переводят их на Запад — у многих и семьи, и дети там, а здесь они живут, как временщики. Лишь немногие, кто обладает капиталом, строят свою жизнь здесь.

Но лично у нас дела идут в целом неплохо, мы из маленькой подвальной галереи переехали в роскошное помещение на «Винзаводе» и чувствуем себя на плаву. Однако возможности поехать на зарубежную ярмарку так, чтобы это было не больно, у нас по-прежнему нет.

Что касается продажи искусства, то оно вошло в более строгие рамки. Некоторые клиенты приезжают сами, другие присылают уполномоченных лиц. Все стало более формально, сухо. Теперь уже так с картинкой под мышкой не заявишься.

Но, я не считаю, что какое-то время было лучше или что молодежь когда-то была лучше. Каждое время особенное, не лучше и не хуже. Иначе мир бы уже давно рухнул. Я считаю, что нужно принимать реальность с радостью и меняться вместе с ней, такой у меня характер.

О концепции галереи и «смерти живописи»

Когда мы задумали галерею, то первым делом решили определить ее концепцию. Если работать без концепции, получается ларек, а не галерея. Взвесив все, мы решили, во-первых, развивать собственный рынок — учить и воспитывать собственного покупателя. Ведь в России все считают, что разбираются в искусстве и в медицине. Все знают, как лечить любую болезнь, и все знают, что «Черный квадрат» Малевича — это полное дерьмо. Я постоянно слышала это от людей, не связанных с искусством.

Во-вторых, мы решили, что видео, записанные перформансы, акции и фотографии, даже самые роскошные, наша публика покупать не будет, просто в силу того, что 70 лет все это было запрещено. Поэтому мы стали заниматься пластическими искусствами: живописью, графикой, скульптурой, но не салонной, а в области радикального и молодого искусства. При этом мы не работали с некрореализмом и не работали с политическим искусством, с тем, что могло бы вызвать мгновенный скандал. В то время в среде моих друзей современных художников и критиков это считалось чуть ли не преступлением. Нас все страшно осуждали, презирали и ругали: «Картина умерла!» Таков русский менталитет — «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…». С «разрушать» проблем у нас нет, а вот с «затем» возникают сложности. Очень мало кто уцелел с тех времен. Мы одна из самых старых московских галерей. В апреле нам исполнится 27 лет. И если вы посмотрите, чем сегодня занимаются галереи, то увидите, что все занимаются живописью. Абсолютно все.

О былых гигантах и обмельчании в искусстве

Пусть в меня кинут камень, но я считаю, что российское современное искусство мельчает. Не потому, что у нас нет талантливых ребят, а потому, что оно закапсулировано. Сегодня, если галерею приглашает Art Basel, она скорее всего не сможет поехать. А внутри страны покупателей мало, музеев мало. Искусство снова замкнулось в себе, не участвуя в международной конкуренции.

При этом уходят гиганты — шестидесятники, которые задавали высокую планку. Вместе с ними уходит и тот высокий уровень отношения к искусству, к жизни в искусстве.

Старому поколению художников тоже было сложно прорваться во внешний мир, но они прорывались за счет своего фанатизма. Этот выход был противозаконный, и от этого их жизнь была более нервной. Не будь тех запретов, думаю, у нас было бы больше хороших художников. А сегодня в наших молодых художниках этого фанатизма нет. Мне скорее нравится, что их не раздирают противоречия, у них нет надрыва, они не пьют, не колются, они более спокойные, у них хорошие семьи. Но и взрыва у них не происходит, поэтому они оказались замкнуты в своем маленьком непроницаемом пузыре.

Кстати, обратите внимание, раньше в Суриковском институте было очень мало студенток, в основном студенты. А сейчас очень мало мальчиков, одни девочки-художницы. Многие из них вскоре после института исчезают с поля зрения: выходят замуж, рожают детей, перестают заниматься искусством. Мужчины же не идут в искусство. Это говорит о репутации профессии — искусством не заработаешь. Сейчас такое время — деньги получили большое значение. Но я часто говорю молодым людям: «Если вы будете ставить себе цель: заработать деньги или купить дорогую машину, то вы никогда ни денег не заработаете, ни машину не купите. Ставьте высокие цели, не связанные с деньгами, и идите, как утюги, к этой цели, и тогда у вас будут и деньги, и машина. Но сами по себе они не могут быть целью».

О современных покупателях и вопросах этики

Когда мы только начинали работать, все состоятельные люди пересели в Mercedes, заблагоухали парфюмом. Но об искусстве они не знали ничего. Они думали, что костюм купят от Кардена, а за искусством могут поехать в Измайлово и купить с земли. Сейчас совершенно другой покупатель. Прежде, чем он придет в галерею, его информационная служба наведет справки. Я сталкиваюсь с тем, что клиенты обо мне знают то, что я уже сама позабыла. Из разговора с ними я понимаю, настолько досконально изучена моя биография. И это хорошо, так и должно быть. По-прежнему, конечно, бывают наивные люди, которые платят за фуфло бешеные деньги. Но в целом люди стали очень грамотные.

Однако появилась и другая тенденция, которая угрожает самому существованию галереи. Сегодня мы все не мыслим жизни без интернета — я сама обложена гаджетами со всех сторон. Интернет позволяет связывать всех со всеми. И некоторые теперешние клиенты пишут нам: «Я бы хотел посмотреть такого-то художника, пришлите все, что у вас есть. Я думаю купить такую-то его картину». Мы отправляем каталог и всю информацию, а дальше он связывается с художником напрямую в обход галереи. Галерея платит за аренду и ничего не зарабатывает. Такое отсутствие профессиональной этики и порядочности со стороны художника и со стороны покупателя — теперь общее место, и эта ситуация волнует всех. Опасность в том, что галерея имеет огромное значение в биографии художника и в художественном процессе. Сам молодой художник не может пробиваться. Он становится знаменитым и богатым благодаря галерее. Так что я всегда говорю: «Быть непорядочным невыгодно материально».

О прогнозах и радостях

В России заниматься искусством означает выбрать такой образ жизни. Мы живем в прекрасном мире. Человек, который любит культуру, искусство, литературу, гораздо счастливее других. Увидел прекрасную картину и радуешься. Прочел любимое стихотворение — радуешься. У нас очень много поводов быть счастливым.

Когда началась перестройка, цены выросли в десять раз, а зарплаты остались прежними — нам очень хотелось есть. И я быстро сообразила: «А почему я, образованный человек, столько всего умею и знаю, сижу в таком положении? Да пошли они нафиг! Я никогда не рассчитывала на государство и сейчас не буду». И мне сразу стало легко и хорошо. У меня и сегодня нет претензий ни к стране, ни к государству, ни к большевикам, ни к «Единой России». Я часто бываю недовольна собой, меня мучают сомнения, но все это обращено на меня саму.

Мне очень сложно сейчас делать прогноз, потому что ситуация в стране тяжелая. Я не знаю, что дальше будет. Но я знаю, что лично я буду стоять до конца.

О художниках, представленных на аукционе

На протяжении ряда лет я, сталкиваясь с работами Янки Сметаниной, всегда их выделяла из общей массы, всегда испытывала боль, наполняющую ее работы. Но, как думала я, это художник некоммерческих кураторских проектов. Но вот однажды в молодежном проекте в Московском музее современного искусства я увидела ее крупноформатные контурные рисунки, которые меня «добили» окончательно. Вместе с Мариной Образцовой мы предложили Янке Сметаниной сделать проект для нас. И в 2017 году, перед самым отъездом в Германию, она написала для Галереи Файн Арт проект «Взмах руки», «романтический», по ее выражению. Важно отметить, что Янка Сметанина, помимо серьезных концепций и смыслов ее работ, волшебный рисовальщик, живописец и тонкий стилист.

Впервые я увидела небольшой рисунок Анастасии Кузнецовой-Руф на молодежной выставке в Московском музее современного искусства, он поразил меня с одной стороны прекрасным рисованием, а с другой — безграничностью пространства в маленьком объеме. Разглядывая работы Кузнецовой-Руф, совсем не думаешь о социальных проблемах общества, которые в них часто поднимаются, а хочется просто полностью погрузиться вглубь холста. В 2012 году мы выставили работы Анастасии Кузнецовой-Руф на  ярмарке Арт Москва, где картины, в то время неизвестной молодой художницы, поразили куратора Русского музея, и он пригласил ее участвовать в проекте музея «Рожденные летать… и ползать», а затем одну из ее работ поместил на обложке каталога.

Зураб Церетели всегда привлекал меня как грандиозная личность в общемировом масштабе, его публичные работы я давно видела как в Москве, так и в Тбилиси. Но вот в 2007 году состоялось мое личное знакомство с Зурабом Церетели, и он пригласил меня к себе в мастерскую посмотреть работы. Мастерская — святое место для художника, в ней проходит главная часть его жизни, в которую посвящается не всякий. Я своими  руками доставала работы и рассматривала их. Это были и картины, и графика, и эмали, и мелкая пластика. Я заглянула в самую суть Мастера, я увидела серьезного и страстного, одержимого, влюбленного в профессию Художника. Разглядывая работы Зураба Церетели, я захотела показать  публике художника с другой, не официозной, стороны, представить его интимный мир в образах, наполненных любовью, чувственностью, нежностью. Так, появился графический проект «Зураб Церетели. Эротика», который был показан в небольшой тогда Галерее Файн Арт в 2008 году. Ажиотаж вокруг выставки был грандиозным — множество телепрограмм, большое число критических статей, сплошь положительных, восторженных. В 2014 году Галерея Файн Арт представила живописный проект Зураба Церетели «Я садовником родился». Увидев в Зурабе Церетели  современного, актуального художника, я не ошиблась. Он всегда участвует в самых безумных, «отвязных» молодежных проектах и смотрится весьма и весьма органично. Благодаря энергии Зураба Церетели есть Московский музей современного искусства сразу в четырех пространствах, ожила как-то затухающая Академия художеств РФ, пополнилась новыми членами, каковых в прежние до-церетелевские времена в ней и быть-то не могло.  

Интервью с галеристами-участниками к аукциону ГЕРОИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ