О художнике

Известный как в социологии, так и в теории искусства термин «общественное пространство» в реальности довольно неоднозначен. Собственно обществу это самое «общественное пространство» не принадлежит, по крайней мере, в области искусства и самовыражения. В советское время оно было захвачено государственной пропагандой, в наше время — экономической. В культовом фильме Джона Карпентера «Они живут среди нас» (1988) главный герой, получив возможность видеть скрытые послания, размещенные в «общественном пространстве», сталкивается с манипуляцией сознанием человека: «Повинуйся», «Потребляй», «Свободно думать запрещено», «Не пробуждайся» — таковы истинные смыслы того, с чем сталкивается современный человек. Уличное искусство, стрит-арт — это попытка «отвоевать» общественное пространство, будь то лично для себя, для своей группы (теггинг) или же для всех зрителей. Так появляются «несанкционированные» рисунки и надписи, преображающие пейзаж и вовлекающие зрителя в актуальный культурный и даже социальный и философский процесс. Отметим, что демократичность и полемический заряд стрит-арта — явление с долгой историей: этой идеей проникнуты, например, «Декрет №1 О демократизации искусств» российских футуристов 1918 года или французские граффити времен леворадикальной студенческой революции 1968 года.

В российском стрит-арте самая узнаваемая фигура — зеленоградец Кирилл Лебедев (Кто), стоявший практически у истоков движения с середины 1990-х годов. В 1999 – 2000 годах он вступает в группу T4R, организовывает Зеленоградский фестиваль граффити. В 2001 году — становится участником знаменитой граффити-команды «Зачем», работы которой знакомы, пожалуй, любому москвичу (из команды уходит в 2009 году). Уже в это время Кирилл пытается, по его выражению, «разгерметизировать» стрит-арт, обратиться через него не только к «своим», но и к любому зрителю-прохожему. В 2005 году формирует свою команду — No Future Forever, в рамках ее работы осмысляя тупик, в который зашло тогда уличное искусство, сосредоточенное на бесконечном самоутверждении в тегах и никнеймах. В 2005-2008 годах, работая в только-только образовавшимся Центре современного искусства «Винзавод», участвует в организации фестиваля уличного искусства «Граффити-Винзавод». В 2010-2013 там же делает несколько проектов: с 2010 года на «Винзаводе» появляется место для легального рисования и создаётся платформа для взаимодействия уличных художников в рамках проекта «Стена» — за два года на специально отведенной длинной стене было создано более 20 художественных работ, в 2012 году Кирилл расписывает переход от Курского вокзала к «Винзаводу», что сохранилось до сих пор, В 2011-2013 годах художник развязывает личную эстетическую «войну» с теггерами, либо закрашивая их, либо сопровождая ироничными надписями («нечего сказать — буду имя свое писать»). Вместо них Кирилл предлагает ироничные и парадоксальные афоризмы, сначала подслушанные, затем и собственного сочинения. Более того, он начинает сопровождать надписями различные проблемные места в районе своего жительства, став «хранителем», добрым гением родного ему пространства.

Во второй половине 2000-х формируется узнаваемый стиль Кирилла Лебедева (Кто): лоскут из ярких, сочных цветных квадратов, разноцветные буквы (этот графический язык родился благодаря тому, что Кирилл в определенный момент пользовался остатками красок, доставшихся от других художников), странные персонажи (например, Пуговица и Лестница-Самолазка), логоцентричность — слово его основная стихия. Цитаты, афоризмы цитированные и собственного сочинения, неожиданные вопросы, написанные разноцветным «скачущим» шрифтом, — в них ирония и парадокс повседневной действительности, постоянное сомнение как в реалиях жизни, так и в самом себе (возможно, зыбкость, изменчивость шрифта тоже следствие постоянных сомнений). По сути каждое из «изречений” — концентрированное философское исследование, которое Кирилл выражает формульно и вместе с тем многослойно, тонко работая с особенностями орфографии, пунктуации и многозначностью слов русского языка. Начиная с 2010 года Кирилл вырезает в виниловых баннерах, заполонивших Москву и скрывающих от прохожих стены домов, глаза: они и наблюдают за прохожим, и дают ему возможность увидеть, что происходит «за занавесом», и, как он сам признает, отсылают к раннехристианскому символу ΙΧΘΥΣ, — абстрактному изображению рыбы, схожему по форме с глазом.

С 2013 года Кирилл Лебедев редко работает на улице, сосредоточившись на «интерьерных», по его определению, работах, выполненных в традиционных техниках графики и живописи: краски, холст, фломастер, бумага. Напряженная жизнь уличного художника и разочарование в современных реалиях стрит-арта сильно его утомили. Однако в его работах все равно живет пытливый ум, постоянно задающий себе и окружающему вопросы, отвечающий на них все в той же парадоксальной манере. Впрочем, во многих из них  Кирилл оправдывается за то, что его работы «живут в интерьере», а не на улице. Хотя современный стрит-арт, как кажется, во многом изменил своему полемическо-демократическому призванию, все равно художник чувствует свою ответственность за него и его историю. И в коллекцию его парадоксов добавлены ироничные размышления о «прирученном», «домашнем» стрит-арте.

 

О лоте

Представленная работа 2018 года содержит все узнаваемые черты художественной манеры Кирилла Лебедева (Кто), сформированные им еще в уличных работах: на фоне перетекающих друг в друга цветовых квадратов практически все пространство занимает главный персонаж — послание, Текст. Впрочем, зрителю необходимо приложить определенное усилие, чтобы вступить с ним в контакт: нагромождение наречий и вводных слов, кроме того, несколько раз довольно грубо, словно бросая вызов, нарушаются орфографические законы переноса.

Послание в работе следующее: «Текст для этой работы долго не находился ещё и потому, что казался совершенно (несколько) неуместным. Что, впрочем, может быть, так и есть». Здесь мы видим характерную для Кирилла самоиронию: Текст, самая суть работы, опровергает самого себя, сомневается в самом себе, пытается оправдать свое существование — как это делает и сам художник. Текст «совершенно» неуместен или все же «несколько»? Оно так и есть — «впрочем» или все-таки «может быть»? И здесь мы видим, что именно эти сомнения, эти оттенки смысла, выраженные сочетанием трудносочетаемых наречий и вводных слов, эта постоянная рефлексия над собственной работой и текстом — и есть в первую очередь та самая работа и тот самый текст, оправдывающий свое существование.

Если мы уберем грамматические оттенки, оставив «основной текст» — то увидим нечто вроде творческого самоуничтожения: «Текст для этой работы долго не находился еще и потому, что казался неуместным. Что так и есть». Кирилл в этой работе обращается к самой сердцевине творческого процесса — противоречивой, постоянно в себе сомневающейся, из которой только и могут вырасти шедевры, а не бесконечные саморекламные «теги». V