Торги закончились
Работа «Дядя» относится к циклу «Деревенские родственники». Выполнена на старой филёнке, привезенной Цикаришвили из родной деревни Малое Гудобино Вышневолоцкого района Тверской области. На доске изображён дядя художника Гусев Сергей. Портрет написан акриловой краской замешанной на земле. Художник практически в каждом своем произведении работает с землей, но использует ее и как метод, и как основу для перформанса, и как буквальное средство для рисования на пленэре. Верность одному и тому же материалу позволяет прорабатывать его в разных плоскостях и объемах, исследовать его возможности и пределы. Тот факт, что выбор автора пал именно на землю, во многом объясняется интересом к среде исконно, древнерусского быта, эстетики, ее мутациям и образам, отдельно взятым объектам. Русская идентичность еще долго будет ассоциироваться с аграрным, земельным характером ландшафта и местности: земледелием, колхозами, покосившимися деревянными дачами, необъятными вспаханными или, наоборот, брошенными полями за окном несущегося поезда. Какая-то неотесанная дикость, невозможно-звенящее одиночество, при этом фатализм, граничащий с принципом бездействия, язычество, плотно засевшее в нашей крови, – все это такое русское, что никогда не изжить и что становится неотъемлемой средой формирования работ художника.
Будучи важной частью коллектива «Север-7», постоянным участником перформансов и хэппенингов, художник, с одной стороны, сохраняет свою артистическую индивидуальность, с другой – продолжает обсессивные практики остальных членов группы (кто-то из них работает с деревом, кто-то с огнем, кто-то с едой…). Избранный материал обладает неисчерпываемой пластикой. Объемные и плоскостные работы со временем трансформируются, обсыпаются, ссыхаются – тем самым подвергаясь прямым природным процессам; использование земли в перформансах также дает бесконечное пространство для вариаций, но и ровно такою же непредсказуемость – то, что остается после буквального взаимодействия с землей, практически невозможно сохранить, акции фиксируются только в фото- и видеодокументации или в горстке рассыпанной разбросанной земли.
Каждая работа или перформанс художника становится актом шаманизма, колдовским обрядом – многочасовое рисование знаков бесконечности землей с помощью специального посоха, закапывание себя в землю – погружение в процесс взаимодействия с материалом и с самим собой. То, что получается в итоге, можно назвать (не)живой скульптурой, результатом переосмысления, проживания и трансформации установленных в обществе социальных норм и моделей. V
