Павел Пепперштейн
Я МОГУ НАРИСОВАТЬ РЫБАКА
(старые и новые рисунки)

 

В 2019 году, когда у меня была большая выставка в музее «Гараж», куратор этой выставки Екатерина Иноземцева дала интервью, касающееся меня, и в этом интервью она сделала одно замечание, которое по какой-то причине погрузило меня в состояние восторга. А именно, она сказала дословно следующее:

«…кажется, что художник Пепперштейн не поменялся с 7 лет. Его система и метод сформировались уже тогда, в детстве, и практически не менялись…»

Так это или не так — об этом своё суждение сможет составить зритель данной выставки, где представлены мои рисунки, сделанные в период с 1974 по 2024. Самый старый рисунок из представленных здесь («Телеграмма») я сделал, когда мне было 8 лет.

Но почему же я так обрадовался, прочитав замечание Екатерины Иноземцевой? И согласен ли я сам с этим замечанием?

Должно быть, я всегда стремился к неизменности (так ли это? Не знаю, возможно). Или же я всегда пытался доказать, что неизменность может быть чрезвычайно разнообразной и развлекательной? Что неизменность не обязана наскучить?

Фигура, обозначающая неизменность, в данном случае обретает облик рыбака. Что бы ни происходило вокруг, этот рыбак всё сидит со своей удочкой, настолько флегматичный и погружённый в транс, что со стороны кажется почти неодушевлённым предметом.

Однако сам я никогда не был рыбаком. Скорее я был анти-рыбаком. Точнее я был анти-рыбаком в определённый период детства. В тот период я часто вертелся возле рыбаков, занятых своим делом (например, на подмосковном озере Сенеж в зимний период). Но вращался я возле этих самозабвенных фигур не потому, что меня интересовала рыбалка. Я увлечён был занятием одновременно хулиганским и милосердным — я спасал пойманных рыб. Убедившись, что рыбак смотрит в другую сторону, я подкрадывался и кидал пойманных рыб обратно в воду. За эту деятельность несколько раз чуть было не подвергся избиению. Но меня спасал мой невзрослый возраст, а также флегматичный нрав рыбаков. 

И всё же я могу нарисовать рыбака…

Возвращаясь к теме неизменности — ясное дело, что в земном мире неизменность невозможна. И стремление к неизменности есть стремление к невозможному. Поэтому, как ни был бы я похож на того себя, каким я был много лет назад, всё же эта юношеская версия моего существа достаточно другая, чтобы я мог воспринимать это юношеское существо в качестве соавтора. Я вообще склонен к соавторству. В данный период жизни у меня два соавтора — Соня Стереостырски (моя соратница по группе ППСС) и я сам, живущий где-то в первой половине 80-х годов. Поэтому я не просто выставляю свои юношеские рисунки, но иногда раскрашиваю их, слегка дорисовываю, а иногда и превращаю в большие картины. На это дело меня вдохновили две картины Ильи Кабакова: «Маленький водяной» и «Убежал из кухни клей». Обе работы Кабакова представляют собой увеличенные до размеров большой картины иллюстрации Кабакова к советским книгам для детей. Кабаков демонстрирует, что одно и то же изображение может приобретать принципиально различный статус в зависимости от контекста высказывания и модификации его размера и материалов. Советская картинка-иллюстрация из книжки превращается в концептуальную картину, висящую в музее современного искусства. Можно сказать, что Кабаков-концептуалист использует Кабакова-иллюстратора в качестве «донора». Я же, создавая картины на основе своих юношеских рисунков, использую в качестве «донора» свою собственную юность.

ПП
2025

Скрыть