Обращение к теме шахматных финалов хочется назвать оммажем Марселю Дюшану*. Однако Овсянников сосредоточил внимание не на регламентированном правилами процессе игры, а на возможности посредством свободной расстановки фигур изучить эстетические законы этого мира. Кажется, художник совершает тот самый фантастический, невероятный ход и выходит на новый уровень понимания. Шахматы на его холстах выступают инструментом, совершенной рукотворной формой, которую художник нередко сопоставляет с другими формами, тоже совершенными, но уже нерукотворными – обнаженным человеческим телом или телом растения. Из этого строгого пластического контраста рождаются лаконичные, но сложные живописные коммуникации. 

По замыслу Ильи Овсянникова и шахматная клетка перестает существовать в традиционном прочтении. Художник использует ее как отправную точку. Клетка больше не ограничена своими геометрическими пределами. На смену чередованию черно-белых квадратов, приходит встреча противоположных основ в широком смысле слова. Теперь это встреча горизонта и водной глади, встреча тени и света, встреча знания и незнания в парадигме греческой трагедии (переход действия в его противоположность по Аристотелю), встреча угасания и юности. V

*Дюшан не просто сделал шахматную игру предметом визуального искусства, он также внес свою лепту и в шахматную теорию, написав в соавторстве с русским шахматистом Виталием Гальберштадтом книгу «Оппозиция и поля соответствия» (Opposition and sister squares are reconciled), посвященную пешечным окончаниям. Эта работа была издана на французском, английском и немецком языках. Она и сейчас ценится шахматистами. Эта книга посвящена редким случаям эндшпиля в шахматах. В ней содержатся описания необычных, почти невозможных или утопических ходов, совершаемых шахматистом не более одного раза за всю «шахматную жизнь». Шахматная игра как творческая стратегия Марселя Дюшана. Балбекова И. М.

Скрыть