Виктор Алимпиев относится к художникам, которые одни из первых начали разрабатывать новый абстрактный язык изображения, в котором сочеталась бы как классическая живописная линия, так и новые цифровые визуальные возможности. За последние двадцать лет путь художника отмечен масштабными творческими открытиями. Если в начале 2000-х в его картинах наблюдалась тесная связь с сюжетами видео, то в 2010 году вид живописных работ Алимпиева вдруг резко изменился. Было впечатление, что сменился не регистр, но сам инструмент: поверхность холстов затянуло мерцающей лиловой ряской, и это плотное поле в некоторых местах словно взрывалось несколькими звездочками.
Звезды образовывали лучики, которые будто взрезали пространство — художник пользовался тогда сложной технологией процарапывания холста с помощью вклеенных ранее «масок». Звезда была persona non grata, интервент, чье появление вносило в красивые абстрактные работы драматический конфликт, диссонанс — звезда олицетворяла, собственно, разрыв, но именно благодаря ей рождалось искусство, и живопись была явлена как обратная сторона конфликта, раны поверхности.
Прошедшая с тех пор эпоха позволила автору значительно продвинуться в сторону найденного тогда методологического приема. Противостояние изображения и фона стало менее фактурным и осязательным. Алимпиев не нагнетал телесного фактора в своих работах — он шел по краю конфликта, изыскивая, создавая, провоцируя легкие, недраматичные, но, тем не менее, совершенно парадоксальные не-сочетания. Как и в представленной работе 2014 года — синее на синем, так можно было бы описать эту встречу. Голубой фон мерцает и сияет прекрасной нездешней «экранной» синевой, синие звезды более не выглядят ранами, они просто темнее и наносятся сверху — казалось бы, совсем канонично. Но нет, сцепления не происходит, ибо лучики — не мазки, а опять жест типа процарапывания.
На сей раз используется специальная бумага, наподобие ушедшей в прошлое «копирки» для печатных машинок. Ее художник кладет на картину и поверх рисует лучистые формы, и линии никак не хотят сопрягаться с пастозными потеками фона, звезды упруги, своевольны и значительны — так же, как и независимая траектория их связи.
Абрис у звездчатой фигуры совершенно волюнтаристский. Вероятно, то же желание вело когда-то греков к высматриванию в россыпях звезд на ночном небе каких-то указаний, связей, зависимостей. Такой же волюнтаризм наблюдается в нотных записях композиторов — непонятно ведь, что дает им уверенность в сочленениях нот, в причудливом рисунке их хода.
Итак, женская голова, покров, гвóздики, прибивающие оклад — звезды на сей раз легли так, и мы сразу узнаем этот контур. В мерцающем абстрактном пространстве, видео-цифровом по происхождению и потому достаточно нечеловеческом, появился знакомый контур. Это и подарок, и вызов. Потому, что, спросим себя честно, — ну, что в нем знакомого?
Живопись Виктора Алимпиева и эмоциональна, и концептуальна в одно и то же время. Художник играет с нашей памятью и визуальностью, приманивая якобы знакомыми, архетипическими образами и бросая наживку сразу же, как мы ее схватили, бедные рыбки, прельщенные отражением звезд на воде. V
Подробный отчет о сохранности высылается по запросу.
