Название представленной на торгах работы самуилла маршака «алеф» отсылает к первой букве семитских алфавитов (еврейского, финикийского и других), начертание которой происходит в свою очередь от древнеегипетского иероглифа, изображавшего голову быка или вола. В религиозно-мистическом учении каббалы «алеф» служит обозначением такого понятия как «Эйн Соф» — безграничности божественного бытия и творческой, созидающей энергии. В своей работе художник помещает в центр композиции образ, балансирующий между фигуративностью и абстракцией: с одной стороны, напоминая очертания буквы «алеф» (א) повернутой на 90 градусов, с другой — упавшее на бок животное. В технике исполнения полотно тяготеет к неоэкспрессионистской эстетике — широкие мазки свободно и легко ложатся на поверхность холста. Цветовая палитра, построенная на сочетании оранжевых, белых и черных оттенков с вкраплениями розового придает работе особую эмоциональность.
О художнике:
Скрывающийся под именем известного детского писателя, художник имеет психологическое и художественное образование. В 2011 году он заочно окончил Институт психологии РГПУ имени А.И. Герцена, а позже в 2017 году — живописный факультет Академии художеств в Санкт-Петербурге. В своем творчестве самуилл маршак работает с эстетикой «снижения» по отношению к традиционной академической живописи, которой он обучался ранее. Тем не менее, это не лишает его работы колористической тонкости и композиционной продуманности. К своему художественному методу маршак пришел через внутреннее разрушение навыков профессионального обучения и навязанного мнения авторитетной профессуры. По мнению художника, намеренно упрощенное пластическое решение рисунка и композиции отражает «притворство» нашей реальности с ее «культом молодости», а также повсеместным сопротивлением социальной адаптации и эмоциональной зрелости. Художественный мир маршака превращается в набор равнозначных объектов: люди, животные, фрукты, деревья, цветы, пейзаж, игрушки — все это эмоциональная память, не несущая никаких осмысленных значений. Картины притягивают своей будто бы обнаженной беззащитностью. Но вместе с тем возникает ощущение недетского смятения и грусти: кажется, что в авторском высказывании обнажаются глубинные тревоги, невозможность подлинного «осознания» и «переживания» окружающего мира. V
Подробный отчет о сохранности высылается по запросу.
