Иван Сотников, безусловно, является важной фигурой в пантеоне ленинградских «неформальных живописцев» 1980-х. Учился Сотников в знаменитой художественной школе №1 на Фонтанке, что во многом определило дальнейший выбор его пути: в этой же школе учились его будущие друзья и коллеги по искусству — Виктор Цой, Кирилл Миллер и Андрей Медведев. Позднее, в Товариществе экспериментального изобразительного искусства он познакомился с Тимуром Новиковым, с которым в 1982 году они положили начало движению «Новых художников».
Мать Сотникова работала научным сотрудником в Эрмитаже, где произошло его первое знакомство с Анри Матиссом и собранием работ европейского импрессионизма рубежа XIX–XX веков. Вместе с тем он испытал влияние и ленинградского «последнего импрессионизма» середины XX века — художников так называемого «Арефьевского круга». Но по собственному признанию Ивана Сотникова, его сознание перепахало творчество русского авангардиста Михаила Ларионова, выставку которого он увидел в Русском музее в 1980 году. На этой благодатной почве, помноженной на неукротимый жизнерадостный нрав и экспрессию Сотникова, произрастают его визуальный язык и образность. Стилистически ему было близко наивное искусство своей спонтанностью и раскованностью и народное с его фольклорной образностью. Как пишет искусствовед Любовь Гуревич в своей книге «Художники ленинградского андеграунда. Биографический словарь» 2019 года, Иван Сотников положил начало быстрому, демонстративно развязному, «наглому» способу рисования «новых диких», ленинградскому неопримитивизму 1980-х годов.
В этой же книге Гуревич описывает проект «Битва с белочкой», к которому относится представленная на торгах работа: «В 2010-х Иван Сотников посвящает целый цикл осатанелой огненной белочке, олицетворяющей алкогольный делириум. Это повествование о белой горячке, вместе с тем заключающее в себе переживание бредовости современных войн, соединение смеха и трагедии. Тут трагедия только приправлена, но не побеждена смехом. Трагическая составляющая мирочувствия Сотникова обычно глубоко скрыта, но она предохраняет его демонстративно игровое творчество от облегченности. Упрощенные до знака, узнаваемого фольклорного образа, все элементы его экспрессивной живописи воспринимаются как эмблемы не только его творчества, но и легендарных “Новых художников” 1980-х». V
