Читая американского классика эзотерической литературы 1960-х годов Карлоса Кастанеду, я наткнулся на интересную концепцию мировосприятия человека, которая запала мне в душу, наверное, своей простотой и практической наглядностью. В двух словах она заключается в том, что человеческое представление о мире можно уместить, пользуясь первыми попавшимися под руку предметами в виде символов, на обычном столе, и стол при этом будет характеризовать поле зрения и поле восприятия. Так вот, уместится все, вся когнитивная система человека. Потом мне на ум пришел натюрморт. Натюрморт в истории искусства, часто насыщаемый предметами символического характера, который зачастую сопровождал фигуративную живопись, дополняя ее скрытыми смыслами.

Поскольку я занимаюсь пластическим искусством, я понял, что мне это интересно. Интересно показать цитатными старыми натюрмортами или стилизованными под них, со всеми их прелестями и смыслами, внутренний мир современных мне персонажей. Таковыми явились перекочевавшие из предыдущей серии работ болельщицы или, точнее, cheerleaders, застигнутые в тот момент, когда человек находится наедине с собой, со своими сомнениями, скукой, унынием или, наоборот, с какими-то оставшимися еще у него вечными ценностями и не принимает участия в «командных прыжках», создающих помехи восприятия.

Все прошлое лето я провел один в квартире, да еще вдобавок в задымленной Москве, что еще более усиливало чувство обособленности и эгоцентричности — когда тебя со всех сторон обволакивает дымом и ты с трудом различаешь прохожих на улице или пейзаж за окном. И какие-то мысли другие в голову приходят, хотя это может быть всего лишь действием продуктов горения, попавших в организм. Потом пришла осень, я пошел на работу, и все стало как всегда — но воспоминания остались.

Павел Полянский