В какие-то незапамятные времена в рассказе «Ночь» Татьяны Толстой я увидел стихи Пушкина в такой записи: «Бурям, глою, небак, роет, Вихрись, нежны, екру, тя! Токаг, зверя, наза, воет, Тоза, плачет, кагди, тя!». Тогда на меня это произвело неизгладимое впечатление — что можно так читать Пушкина. Стихотворение в таком виде у меня много лет или десятилетий крутилось в голове. Потом, изучая всякие обложки, к которым, как известно, неравнодушен, я наткнулся на рисунок знаменитого советского шрифтовика Соломона Телингатера. Он делал переплет книги Ильи Эренбурга «Буря», издания 1950-го года. Мне очень понравилось, как написано у него это слово — «буря». И каким-то образом это написание из книги Эренбурга слилось со стихотворением Пушкина, вернее, пушкинским интертекстом. Так и появился этот диптих — из сочетания романа Эренбурга, шрифтов Телингатера и странного прочтения знаменитого стихотворения, которые удивительным образом преломились в моем сознании. «Буря» превратилось, естественно, в «бурям», а «вихри» стало «вихрис». Так как я работаю по памяти, без первоисточников, стихи оказались записаны несколько иначе.

Дмитрий Гутов